Девятнадцать минут
Шрифт:
«Все еще можно спасти», – сказал себе Джордан.
Он подошел к Питеру, изо всех сил пытаясь привлечь его внимание и показать, что тот должен подыграть ему. Джордану необходимо продемонстрировать присяжным, что этот мальчик решил предстать перед ними и раскаяться.
– Теперь ты понимаешь, что в тот день не было победителей, Питер?
Джордан увидел, как что-то вспыхнуло в глазах Питера. Крошечный огонек, разгоревшийся вновь, – оптимизм. Джордан делал свою работу слишком хорошо: он в течение пяти месяцев говорил Питеру, что сможет его оправдать,
– Игра еще не закончилась, правда? – сказал Питер, с надеждой улыбнувшись Джордану.
Когда двое присяжных отвернулись, Джордан с трудом сохранил самообладание. Он отошел назад к столу защиты, ругаясь себе под нос. Вот в чем была основная проблема Питера! Он никогда не понимал, как выглядит со стороны, как звучат его слова для постороннего слушателя, для человека, который не знает, что Питер не хочет казаться хладнокровным убийцей, а произнес шутку, понятную только его другу.
– Мистер МакАфи, – сказал судья. – У вас есть еще вопросы?
У него была еще тысяча вопросов: «Как ты мог со мной так поступить? Как ты мог поступить так с собой? Как мне убедить присяжных, что ты имел в виду вовсе не то, что они услышали?» Он потряс головой, пытаясь придумать, что делать дальше, и судья принял это за ответ.
– Мисс Левен? – спросил он.
Джордан резко поднял голову. «Погодите, – хотел сказать он. – Погодите, мне нужно подумать». Он затаил дыхание. Если Диана задаст Питеру хоть один вопрос – даже если спросит, какое у него полное имя, – у него будет возможность продолжить допрос. И тогда, конечно же, он постарается изменить впечатление жюри о Питере.
Диана пошуршала своими записями, а потом перевернула листы лицом вниз.
– У обвинения нет вопросов, Ваша честь, – сказала она. Судья Вагнер обратился к судебному приставу:
– Проводите мистера Хьютона на место. Объявляю перерыв на выходные.
Как только присяжные вышли, зал взорвался потоком вопросов. Репортеры бросились сквозь поток зрителей к ограждению в надежде перехватить Джордана и получить комментарий. Он схватил свой портфель и поспешил к боковой двери, через которую охрана выводила Питера.
– Погодите! – закричал он. Он подбежал к мужчинам, между которыми стоял Питер в наручниках. – Мне нужно поговорить со своим клиентом по поводу понедельника.
Охранники переглянулись, потом посмотрели на Джордана – Две минуты, – сказали они, но остались на месте. Если Джордан хочет поговорить с Питером, то ему предоставили единственную возможность сделать это.
Раскрасневшийся Питер смотрел на него невинным взглядом.
– Я хорошо справился?
Джордан замялся, подбирая слова.
– Ты сказал то, что собирался сказать?
– Да.
– Тогда ты действительно хорошо справился, – сказал Джордан.
Он стоял в коридоре и смотрел, как охранники уводят Питера. Перед тем как свернуть за угол, Питер поднял сцепленные в замок руки
Он вышел из здания суда через черный ход, прошел мимо трех телевизионных фургонов, на крышах которых стояли огромные спутниковые антенны, словно гигантские белые птицы. В заднем стекле каждого из фургонов Джордан видел режиссеров, монтирующих материал для выпуска новостей. Его лицо было на всех мониторах.
Он обошел последний фургон и услышал сквозь открытое окно голос Питера:
– Игра еще не закончилась.
Джордан перебросил портфель через плечо и зашагал быстрее.
– Игра еще не закончилась, – сказал он.
Селена приготовила для Джордана то, что он называл «последней трапезой [29] ». Она готовила ему жареного гуся каждый раз накануне вынесения приговора. Уложив Сэма спать, она поставила перед Джорданом тарелку и села напротив.
– Я даже не знаю, что сказать, – призналась она. Джордан отодвинул еду.
29
Трапезa, меню которой составлено по заказу приговоренного к смертной казни, незадолго до приведения приговора в исполнение.
– Я к этому еще не готов.
– Ты о чем?
– Я не могу позволить этому процессу закончиться вот так. – Милый, – заметила Селена, – после того, что было сегодня спасти твоего клиента не поможет даже отряд военных.
– Я не могу просто сдаться. Я говорил Питеру, что у него есть шанс. – Он поднял искаженное болью лицо и посмотрел на Селену. – Это я позволил ему давать показания в суде, хотя знал, что этого делать не стоит. Должен быть какой-нибудь выход… что-то, что я могу сказать, чтобы слова Питера не оказались последним, что услышат присяжные.
Селена вздохнула и взяла тарелку. Она забрала нож и вилку Джордана, отрезала себе кусочек мяса и обмакнула его в вишневый соус.
– Гусь очень вкусный, Джордан, – сказала она. – Ты не знаешь, от чего отказываешься.
– Список свидетелей, – пробормотал Джордан, вскочил И начал рыться в бумагах на другом конце обеденного стола. – Должен быть кто-то, кого я еще не вызывал, кто может нам помочь. – Он просмотрел список. – Кто такая Луиз Герман?
– Она была учительницей Питера в третьем классе, – ответила Селена с полным ртом.
– Какого черта она делает в этом списке?
– Она нам позвонила, – сказала Селена. – Она сказала, что если нам понадобятся ее показания, то она с удовольствием расскажет, каким хорошим мальчиком он был в третьем классе.
– Нет, это не сработает. Мне нужен кто-то не из такого далекого прошлого. – Он вздохнул. – Здесь больше никого нет… – Перевернув страницу, он увидел одно оставшееся имя. – Кроме Джози Корниер, – медленно проговорил Джордан.
Селена опустила вилку.
– Ты собираешься вызвать дочь Алекс?