Девятое зеркало
Шрифт:
– О, Тангор, – прошептала я, не в силах отвести глаз от этого невероятного создания.
Никогда в жизни не видела ничего более совершенного.
Акар с легкостью взобрался в седло и протянул мне руку.
– Иди ко мне, Тея.
– А что будет с Остроком?
– Ничего. Чтобы вулкан остыл потребуется много времени.
Моя рука оказывается в прохладной ладони Акара, а затем он помогает мне взобраться на коня и усаживает перед собой, бережно обнимает одной рукой, а второй перехватывает
– Он… быстрый? – теряя голос от волнения, спрашиваю я.
– Быстрее ветра.
Он бьет коня под ребра, и тот с места пускается вскачь.
Мы несемся по коридорам дворца так стремительно, что я жмурюсь от ветра, который летит в лицо. Кладу ладонь поверх руки Акара, которой он держит меня, убеждаюсь, что не отпустит, я в полной безопасности.
Сакрал чувствует своего хозяина. Они – единое целое. Особенно сейчас, когда конь лавирует между каменными великанами, встречающимися по пути.
Наконец, мы скачем к зеркалу, через которое два дня назад попали во дворец, и меня охватывает тревога и сомнение. Я сильнее, чем следовало сжимаю пальцы, цепляясь за руку Акара, и он натягивает поводья, заставляя Сакрала остановиться.
– Ашарес, собери отряд, – приказывает хозяин гор, и я вижу, что в тронном зале в поклоне склонился бессмертный: – За грядой есть души?
– Сегодня слишком тихо, мой повелитель, – отвечает драгманец, – на рассвете мы нашли много следов к северу от гряды, но больше ничего.
– Двадцать камней, – спокойно приказал Акар, – из отряда антрацита. И лучники. Убивать любого, кто приблизится.
Эти слова напомнили мне о том, что хозяин гор, в первую очередь, воин.
Он прижал меня плотнее, так что я почувствовала напряжение мышц на его груди и животе. Прижал так, будто опасался, что кто-то посмеет посягнуть и даже просто посмотреть, будто и это было запрещено. Будто он был моим всем, а я принадлежала ему, как любой его раб.
Двадцать каменных воинов выступили первыми, и лишь потом Акар пустил коня.
Сакрал выпрыгнул из зеркала в искрящийся снег, и меня ослепило утреннее солнце. Снегопада не было. Не было даже ветра.
Тяжелые копыта заскрежетали по камню – конь резво прыгал в снегу, будто был способен радоваться свободе после долгих лет заточения.
Я вдохнула полной грудью, оглядывая горы и степь за ними. Плотный нетронутый снежный наст сиял россыпью алмазов.
Акар натянул поводья, успокаивая коня, пустил его шагом – я услышала, как приятно хрустят снежинки.
– Конь зависит от тебя? – озвучила я догадку: – Ощущает твои желания?
Акар тихо смеется мне в волосы.
– Думаешь? – и продолжает, растягивая слова: – Сейчас мои желания очень порочны, Тея.
Каменные воины рассыпались по периметру,
Какое-то время конь шел шагом, а я ощущала ветер в волосах и подставляла лицо солнцу.
Я почувствовала ладонь Акара на животе, и мне следовало сказать ему снова: «Эй, убери руки!», но я не сделала этого. И не хотела себе признаваться, почему.
– Можно? – робко спрашиваю и тянусь к поводьям.
Сакрал тотчас ведет ушами и замирает, почувствовав перемену.
– Покажи ему, что ты хочешь. Дай ему почувствовать, что ты главнее, – Акар положил свои руки поверх моих: – Не бойся.
Сердце стучит громко, заглушая все, даже собственные мысли, от которых хочется бежать на край света.
Акар слегка ударяет коня, заставляя того перейти в галоп.
– Крепче, Тея, – приказывает он, и я сжимаю поводья, тяну в сторону, и Сакрал уходит вправо по дуге, набирая темп.
Мы несемся вдоль горной гряды. Морозный ветер шумит в волосах и холодит кожу.
Впереди нетронутая степь, затянутая сверкающей снежной коркой.
– К озеру! – приказывает Акар.
Я натягиваю поводья – Сакрал недовольно ведет головой, показывая норов. Выдувая воздух, он замедляется и неспешно бежит к озеру.
Наше отражение плывет по ледяной блестящей глади. Вокруг озера торчит сухой редкий кустарник.
– Лед достаточно крепкий? – спрашиваю я.
– Не стоит рисковать.
Нам нужно возвращаться, потому что мы довольно далеко от входа во дворец. Мы здесь одни.
Я останавливаю коня – он нетерпеливо гарцует.
– В Молберне мы с Льяной каждую зиму катались на озере. Очень похожем на это, – во рту ощущается обжигающий холод льда, когда я вспоминаю, как мы с сестрой летели на коньках наперегонки, глотая злющий ветер.
– С кем?
– Льяна – моя младшая сестра. Ей семнадцать, – и смеюсь: – Мы катались до изнеможения, пока не переставали чувствовать ноги. Погоди, – я спрыгиваю с коня.
Передо мной стелется горный камень, а после толща прозрачного льда, пронизанная белыми трещинами, словно плоть жилами. В детстве мы с Льяной слушали голос воды, прислонив ко льду ухо.
Я быстро спускаюсь к озеру, и слышу позади:
– Девчонка, назад!
Акар такой серьезный, что я назло хохочу и выскакиваю на лед. Оборачиваюсь, потому что горный дух страшно ругается и спешивается. Он замирает на берегу и с беспокойством глядит, как я скольжу по льду. Это забавно, надо сказать.
Поскальзываюсь, падаю на спину и смеюсь в голос. Небо глубокое, и облака плавают в нем пышной пеной. Если смотреть в небо долго, можно почувствовать, что летишь в бездну.
– Тея! – вместе с окликом Акара раздается треск льда.