Девятью Девять
Шрифт:
Лейтенанту Маршаллу понадобилось некоторое время, чтобы осмыслить новую версию.
— Вы хотите сказать, — медленно произнес он, — что желтое одеяние нацепил сам Харриган?
— Насчет “нацепил” я не уверена, лейтенант. Но одеяние было на нем, да. Можно ли сказать, что труп “нацепил” саван?
— Он уже был мертв?
— Да. Если помните, из-за горящего камина в комнате стало слишком жарко, чтобы с точностью определить время смерти. Мистер Дункан, вы видели тело мистера Харригана — его ноги, по всей видимости, прижали к столу креслом, а верхнюю часть туловища подперли палочкой, которая и оставила царапину на
— Но почему? Какой смысл…
— Убийца знал, что заходящее солнце ослепит любого, кто заглянет в кабинет через стекло раньше четверти седьмого. В четверть седьмого, когда закатное сияние померкло, с крокетной лужайки в отблесках огня из камина стало видно человека в желтом одеянии. Свидетели получили отчетливое указание на убийцу.
— И что толку? Если преступнику было угодно внушить Дункану и Джозефу, что они видели убийцу, зачем создавать впечатление, будто тот не мог выйти из кабинета?
— Некоторые убийцы, лейтенант, планируют преступление в запертой комнате, но тогда смерть должна выглядеть как несчастный случай, то есть естественной, или же как самоубийство. Смерть Харригана уж точно не походила ни на то, ни на другое. Запертая комната не входила в планы убийцы. Он хотел навести следствие на мысль, что человек в желтом вышел через дверь в молельню. Но по чистой случайности мисс Харриган после разговора со мной отправилась туда. Иначе мы бы не усомнились — как и рассчитывал убийца, — что преступление совершил Агасфер либо кто-то, переодетый им.
Маршалл пыхтел трубкой и выдувал тучи дыма, точно Везувий.
— Нет, сестра Урсула, — возразил он. — Не пойдет. Это умно, чертовски умно, но все-таки ничего не объясняет. Допустим, убийца вышел из кабинета раньше, но мы по-прежнему в тупике. Если на Вулфа Харригана надели желтое одеяние, куда же оно делось?
— О, я позабыла сказать. Прошу прощения, я не привыкла к таким докладам. Вы разве не помните, лейтенант, что в запертой комнате обнаружили отверстие?
— Крысиную нору? Она никуда не ведет, разве что в пустое пространство под полом. А дырка в задней стенке камина слишком мала, чтобы протащить через нее одеяние.
— Но достаточно велика для проволоки, — заметила сестра Урсула.
— Проволоки?
— Почему вы упорно думаете, что одеяние унесли из комнаты?
— Потому что мы его не нашли. Или я снова рассуждаю как протестант?
— Нет. Если не ошибаюсь, протестанты особо подчеркивают разрушительную силу огня.
— Огня? Сестра Урсула, вы с ума сошли. Мы просеяли пепел в камине и не обнаружили ни кусочка. Никакая ткань не успела бы сгореть дотла.
— А кто сказал, что одеяние сделали из ткани? — спросила сестра Урсула.
— Но… ей-богу, сестра…
— Не забывайте, его не предполагалось носить. Одеяние нужно было всего лишь показать зрителям через стекло. Бумага для этих целей подходит не хуже, и ее гораздо легче уничтожить. Позвольте мне подвести итог. Где-то между без пяти минут шесть и тринадцатью минутами седьмого мистер Харриган впустил убийцу в кабинет и получил пулю. Затем преступник нарядил труп в желтое одеяние и поставил стоймя, как я уже описала, чтобы его заметили на закате. Затем к бумажному одеянию привязали длинную проволоку, которую соединили веревочкой с деревянной подпоркой. Другой
Маршалл фыркнул.
— Ей-богу, пока что ваша версия — единственная, которая объясняет ситуацию. Должен признать, сестра, мне нравится. Когда вы до этого додумались?
— Когда мистер Дункан рассказал об отсутствии перчаток.
— Перчатки? Но как… нет, подождите. Я тоже хочу блеснуть умом. В конце концов, я детектив. На убийце таки были перчатки — мы это знаем, поскольку он не оставил отпечатков пальцев, а отпечатки Харригана на дротике оказались смазаны, но не стерты. Но всякий, кто переоделся бы Агасфером, надел бы перчатки. Они — часть образа. Следовательно, фигура в желтом — не убийца и не человек, наряженный Агасфером. Отсюда делаем вывод…
— Именно, лейтенант. От одеяния легко избавиться, от перчаток — нет. Поэтому убитому их надевать не стали.
— Ловко, — сказал Маршалл. — Очень ловко. Но, полагаю, теперь вы остановитесь и не назовете имя убийцы?
Слушатели нетерпеливо заерзали. Даже Артур оживился.
— О господи. — Сестра Урсула вздохнула. — Вы так и не поняли, при чем тут Вильгельм Второй?
Зазвонил телефон.
— Я отвечу, — сказал лейтенант. — Маршалл слушает. Привет, Краутер. Да. Да. Не-ет! Бог ты мой. Да. Так. Приеду… сейчас скажу… через двадцать минут. Держи все под контролем. — Он повесил трубку и повернулся к сестре Урсуле. — Мурашки меня не обманули. Я должен ехать. Ну же, при чем тут Вильгельм Второй?
Сестра Урсула заколебалась и смутилась. Она не сводила глаз с телефона.
— Он не…
— Купер жив, если вы об этом. Говорите.
— Слава богу! — Она коснулась четок на поясе и беззвучно зашевелила губами, после чего продолжала: — Итак, вы согласны, что отметина от дротика была не случайной? Что Вулф Харриган указал на убийцу с помощью книги, а вовсе не одной из папок?
— Да.
— Мэри, у тебя история еще не успела вылететь из головы. Кто такой Вильгельм Второй?
— Сын Вильгельма Завоевателя, да? Правил в Англии в конце одиннадцатого века и был убит стрелой в лесу. Больше ничего не помню.
— Как его звали? Полностью, включая прозвище?
— О! — Конча замерла и ответила чуть слышно: — Вильгельм Руфус.
— Вот именно. Мисс Харриган, как звучит полное имя вашего брата?
Голос Элен дрожал:
— Руфус Джозеф Харриган.
— Вы могли бы и догадаться, лейтенант, — продолжала сестра Урсула. — Вполне естественно, что первенца Руфуса Харригана также назвали Руфусом. И столь же естественно, что он сократил это имя до инициала “Р”, чтобы утвердиться в глазах общества за счет собственных достоинств, а не только как тезка знаменитого отца.