Дейр
Шрифт:
Улисс велел ей идти справа от себя. На некоторое время наступило молчание. Потом она, запинаясь, начала что-то объяснять и через некоторое время уже что-то щебетала так же мило и интересно, как раньше. Он почувствовал себя очень счастливым, ощущение потери улетучилось, остались только чистый воздух и яркое солнце.
Так они маршировали весь день, останавливаясь то тут, то там поесть и отдохнуть. Здесь было вдоволь ручейков и речек, воды хватало. Вуфеа, хотя, наверное, и произошли от кошек, лезли купаться, едва увидев сверкающую гладь. К тому же они и вылизывали себя, как настоящие кошки. Удивительно, что при такой чистоплотности они были совершенно безразличны к полчищам мух, клопов и тараканов в их деревне.
Поздним вечером Улисс, разгоряченный, вспотевший и усталый, решил разбить на ночь у ручья лагерь. Вода была обжигающе холодной и такой чистой, что было видно, как ходят рыбины у дна, на глубине двенадцати футов, поводя плавниками. Он лежал на упавшем дереве, нависавшем над ручьем, и смотрел на рыб. Потом решил поплавать и сбросил одежду, чем, как всегда в таких случаях, вызвал пристальный интерес наблюдавших за ним вуфеа и вагарондитов. Он удивился: неужели их не отталкивает его нагота и полное отсутствие меха или волос. Или они скрывают свое неприятие. Наверное, нет. Все-таки он был здесь Богом, а для Бога естественно было не походить на своих подданных.
Когда Улисс вышел из воды, все остальные, за исключением стоящих на посту воинов и Авины, тоже искупались. Авина вытерла его куском шерсти, а потом спросила разрешения присоединиться к остальным. Но вот наконец всеобщее купание окончилось, и он снова стал смотреть со своего дерева в прозрачную воду. Рыбы уплыли. Он нашел их затем в сотне ярдов вверх по течению. Соорудил телескопическое удилище с леской и червяком на костном крючке. Червяк — мягко сказано! Это оказалось толстотелое создание длиной в его руку, просвечивающее красной кровью, с четырьмя громадными ложными глазами, состоящими из трех концентрических кругов: белого, голубого и зеленого.
Он забрасывал свою диковинную удочку двенадцать раз, но безуспешно. На тринадцатый клюнуло. Он подсек свою добычу, и та принялась за смертельную игру, грозя сорвать леску с удилища. Рыба, не больше десяти дюймов длиной, была очень сильной и бросалась из стороны в сторону. Когда же он примерно через четверть часа вытащил ее на берег и разглядел серебристое тело с алыми и зелеными пятнами, вылупленными желтыми глазами и короткими хвостовидными усами, то почувствовал неизмеримое счастье. Авина унесла ее на кухню и потом заверила Улисса, что повара были в восхищении.
Ночью, лежа в своей постели, разглядывая высокую зелено-сине-белую луну сквозь ветки вечнозеленого растения, он подумал, что ему не достает только двух вещей. Во-первых, изрядного глотка темного немецкого или датского пива, еще лучше — первоклассного бурбона. А во-вторых — женщины, которая любила бы его и которую он тоже бы любил.
Сам не понимая, что он делает, он взял мохнатую руку Авины и поднес ее к губам. Почему бы, в самом деле, ее не поцеловать?
— Повелитель! — произнесла Авина с дрожью в голосе.
Он не ответил, осторожно выпустил ее руку и отвернулся.
Но она окликнула его: “Смотри, мы не одни!” — и он присел, вглядываясь сквозь ветви деревьев в замеченное ею существо.
Черное и крылатое — только силуэт, — оно мелькнуло на фоне луны и исчезло.
— Что это было?
— Я ничего не понимаю… Все произошло так быстро… Это был апеауфезпаузэа.
— Крылатое разумное существо без волос, — пробормотал он, переведя на английский.
— Дулулик, — добавила она.
— А они опасны?
— Разве ты сам не помнишь?
— Стал бы я тогда спрашивать? — усмехнулся он.
— Прости меня, Повелитель. Я не хотела тебя гневить. Нет, они вообще-то не опасны. Будь они нашими врагами, мы бы их давно перебили. Но они, наоборот, оказывают всем нам большие услуги.
Улисс порасспрашивал
Спустя два дня они подошли к первой деревне вагарондитов. Задолго до этого барабаны известили, что их заметили. Время от времени Поющий Медведь высматривал разведчиков, которые перебегали от дерева к дереву и прятались за кустами. Они проследовали вдоль широкого и полноводного ручья. Как и все водоемы здесь, он изобиловал рыбой. Рыб было множество — черно-белых, около трех футов. Улисс присмотрелся: это не рыбы, а большие млекопитающие. Авина сказала, что вагарондиты считают их священными и добывают только по одному в год — для торжественной церемонии. Вуфеа не считают их священными, но истреблять избегают. Ведь если вуфеа во время набега убьют хотя бы одно такое существо, а вагарондиты обнаружат следы охоты, то сразу поймут, что вуфеа где-то рядом.
Но вот ручей остался позади. Они двинулись к вершине крутого холма. Наконец и ее перевалили. С другой стороны бугра, уже пологого, показалась деревня вагарондитов.
Дома кланов были круглыми. В остальном же она ничем не отличалась от поселений вуфеа. Что до воинов, высыпавших в открытые ворота, то они имели коричневую шерсть и черные полоски вокруг глаз и щек. В добавление к каменным ножам, боло и томагавкам, у них были еще деревянные мечи и булавы.
На их штандарте красовался череп гигантского роадриннера. Авина пояснила Улиссу, что это сверхтотем, главный для всех кланов вагарондитов. Они считали роадриннера апаукауа, священным. Прежде чем стать воином, каждый молодой вагарондит должен был сразиться с этой гигантской птицей — так велел обряд. Будущий воин, вооруженный только боло и копьем, должен был свалить пернатого гиганта наземь, обмотав трехкаменную боло вокруг ног птицы, и затем оторвать ей голову. Во время этой опасной церемонии погибало в год не менее четырех храбрецов.
Улисс шагнул вперед, процессия двинулась следом, спускаясь по длинному пологому холму. Вагарондиты ударили в огромные барабаны, затрубили в рога. Жрец, в наряде, сплошь утыканном перьями, помахал тыквой, вероятно, пропел что-то, хотя на таком расстоянии Улисс ничего не расслышал, кроме барабанов.
Спускаясь с холма, Авина внезапно остановилась: “Повелитель!” — и указала на небо. Длиннокрылое, похожее на летучую мышь существо кружило над ними. Улисс заметил, что оно пронеслось над их головой. Авина не лгала и не преувеличивала: это был крылатый человек. Или почти человек, правда, маленький, ростом с четырехлетнего ребенка. Торс, во всяком случае, был вполне как у людей, если не считать чудовищно выпученной груди. Ребра выглядели огромными. Спина — сгорбленной. Руки были удивительно тонкие, а ладони — с длинными пальцами и не менее длинными ногтями. Ноги короткие, хилые и кривые. Ступни — изогнутые, при этом большой палец — почти под прямым углом к остальным. Приглядевшись, Улисс увидел: крылья состояли из мембран и костей. У человекообразного летуна оказалось шесть конечностей — первое шестиконечное млекопитающее, которое увидел Улисс. Первое, но последнее ли? На этой планете может быть припасено еще немало странных вещей.
Лицо длиннокрылого казалось треугольным. Голова — выпуклой, круглой и абсолютно лысой. Уши были такими большими, что воспринимались как дополнительные крылья. Глаза, желто-бледные, почти бесцветные, на таком расстоянии казались непомерно громадными на треугольном лице.
Похоже, что у него совсем не было волос.
Человек-птица усмехнулся и скользнул вниз. Сложил крылья на свои тонкие ножки. Кое-как человек заковылял на скрюченных ступнях. Он будто потерял всю свою грацию в тот момент, когда коснулся земли. Подняв хилую ручку, длиннокрылый заговорил пронзительным детским голосом на языке аурата: