Дезертир флота

Валин Юрий Павлович

– Не стоит связываться с вашим Найти. Он слишком силен. А ты умный уродец. Почему все-таки на тебя не действует смесь? Ты вполне связно соображаешь.

– Я сошел с ума от твоей красоты. Я хочу потерять с тобой свою душу. Дай мне трахнуться.

Красавица звонко рассмеялась:

– Какой ты честный. Всем этого хочется, но никто не рискует потребовать вслух. – Алчный взгляд молодой леди снова обратился к здоровой щеке парня. – Когда я исправлю твою мордашку, мы разделим постель, я обещаю.

– Потом – еще раз, – с неподдельной страстью прошептал Квазимодо. – Только попробуй меня и никогда не забудешь. Попробуй сейчас, потом исправь

меня, милостивая богиня, и попробуй еще. Прошу тебя. Умоляю.

– Ты не понимаешь, о чем просишь, – улыбаясь, сказала красавица.

Квазимодо молчал, пожирая ее взглядом. Короткий приступ здравомыслия проходил, на парня снова накатывало.

Молодая женщина жадно наблюдала за ним, потом протянула руку и подхватила длинным ногтем слюну, стекающую на подбородок пленника из безгубого угла рта. Слизнула с пальца, далеко высунув розовый язычок. Квазимодо зарычал, рванулся. Скрипнуло массивное кресло.

– Тихо, урод! – Узкая рука в перстнях с неожиданной силой откинула голову парня на подголовник. Черноволосая красавица нависла над жертвой, мелькнул ланцет. Из нанесенного бестрепетной рукой пореза под нижним веком единственного глаза пленника выступила кровь. Тотчас язык мучительницы слизнул алую влагу. Квазимодо даже не успел испугаться – его лицо жадно вылизывали, размазывая слюну и кровь. Синеглазая богиня хищно заурчала. Безумная ласка кончилась страстным поцелуем. Язык, раздвинув острые корни зубов, глубоко ушел в рот. Квазимодо никогда не испытывал ничего подобного и сейчас совершенно ошалел. Черные густые кудри закрыли свет. Вор опомнился. Странная сейчас придет смерть.

Когда леди Атра оторвалась от его рта, вор чуть не завопил – лицо мучительницы совсем не походило на лучезарный лик юной нежной богини. Впрочем, тут же черты лица разгладились, на пухлые губки вернулось обычное выражение невинной прелести. Молодая женщина порывисто выпрямилась, швырнула на каменный стол ланцет, схватила бокал, принялась жадно пить. Квазимодо не отрываясь смотрел, как часто вздымается пара таких округлых и почти обнаженных грудей.

– Было бы глупо не попробовать тебя до переделки, – улыбнулась богиня, облизывая влажные, окаймленные свежей кровью губы. – Ты ведь будешь послушным?

Набедренная повязка с треском покинула свое место. Несмотря на все бесстыдство происходящего, Квазимодо едва пережил этот миг – все равно как пропустить удар под дых, только не больно, но куда стыднее. Зато госпоже понравилось то, что она увидела под красным лоскутом.

Сначала каменный стол. Холодный, с канавками для стока крови, с мешающими пряжками и ремнями фиксаторов. От движения двух тел звякали о мрамор драгоценности и разбросанные повсюду страшные инструменты, вскрикивала и урчала леди, тяжело дышал раб. И задавить в себе страх было невыносимо трудно.

Потом Атра пожелала ненадолго занять место в пыточно-лекарском кресле. Потом прекрасную леди утомил яркий свет и неудобства, и она пожелала перейти на постель.

Все это было так страшно. Квазимодо помнил лишь обрывки. Неожиданно жесткая, бугристая постель – понимание, что он лежит на покрытых тонким шелком телах, слава богам, еще живым и теплым. Об этом следовало немедленно забыть – раздетая служанками леди Атра упала в объятия одноглазого любовника, и следовало служить ей и ублажать, не отвлекаясь ни на что. Освобожденная от остатков платья, драгоценностей и туфлей на каблуках-стилетах хозяйка была еще податливей и красивее

и поэтому еще ужаснее. Вор запретил себе думать. Присутствующее в огромной «спальне» люди, их взгляды – ничто не имело значения. Служанки со странными, слишком толстыми губами и лишенными зубов деснами, неподвижный огромный телохранитель. Рабыни ритмично работали длинными опахалами над извивающейся на постели парой, жуткий страж торчал, сложив руки на груди, у дверей. Все они были предметами, не отличающимися от светильников. И черный зев колодца, и подносы с грудами узких мудреных ножей, защипов, крючьев и шипов – ни на что нельзя было отвлекаться. Только удовольствие для госпожи.

Квазимодо балансировал на острой грани. Поддержать собственное возбуждение и полностью удержать над ним контроль. Все это было дьявольски сложно. Вор вел свои мысли по узкому коридору, не давая задерживаться, не давая шагнуть и на шажок в ненужную сторону. Мысли должны только помогать телу.

Леди Атра была куда бесстыдней бордельных шлюх, с которыми приходилось общаться вору. И уж намного их жаднее. Неужели ее никто толком не удовлетворял? Или ее удовлетворения обычно проистекали в области развлечений куда ужаснее? Квазимодо служил, напрягая фантазию. Черноволосая партнерша охотно поддерживала и развивала идеи, приходилось идти дальше. Ужасаться тому, что делаешь, не было времени. Миледи урчала, как ненасытная кошка. Ее кудри густым потоком обметали разгоряченное тело. Еще новенькое, еще… Потом обратно к тому, что понравилось больше. Единственное, что непременно желала любовница, – это обязательно видеть половинчатое лицо невольного возлюбленного. Ее возбуждение уродством не смущало парня. Нет смысла огорчаться тем, что пока спасает тебе жизнь.

Хватало забот с собственным возбуждением. Проклятое колдовство требовало немедленно и до конца насладиться прекрасным женским телом. Страх не давал этого сделать. Сталкивая и сдерживая эти два чувства, Квазимодо все продлевал и продлевал удовольствие госпожи.

Иногда вздыхала и вздрагивала живая постель. Безобразно взвизгивала в упоении хозяйка. Аромат светильников и духов давно смешались воедино. Лезли на ложе собаки, и леди Атра, смеясь, отталкивала острые морды. Любовники переворачивались в новую позицию…

Собственное наслаждение? Где-то оно тоже присутствовало. Тень его бесплотно витала в темных углах зала, плыла над черной дырой колодца. Подпускать ближе его было нельзя. Вор работал и Играл.

Леди Атра отпустила его незадолго до рассвета. Отпустила целого, даже оставив в неприкосновенности глаз. Оставила, отложила на потом. Ковыляя по ступенькам, вор думал, что ничто и никогда не заставит заниматься его такой гадостью, как любовь.

Глава 7

От подушки пахло пылью и чуть-чуть проклятыми духами. Никогда ты от них не избавишься.

Квазимодо проспал слишком долго. Никак себе нельзя было позволять, но вор ничего не мог поделать – сил не осталось совершенно. Ночь неистовых занятий любовью вымотала парня до полусмерти. Даже не столько сами «занятия», сколько нервное напряжение, которое их сопровождало. Хотя организм тоже сильно жаловался на усталость.

Вор повернулся на спину, не открывая век, вытер тыльной стороной ладони распухшие губы. Вот, стурворм ее сожри, как будто палками отделали. Ныл порез под глазом, болела голова. Ну… еще кое-что ныло. И зверски хотелось пить.