Дезертир
Шрифт:
Теперь слова падали тяжело и мерно. Запрет стачек, запрет рабочих союзов, максимум заработной платы, полицейский контроль над секциями, Конституция, которую приняли, но забыли ввести в действие. И – аресты, аресты, аресты…
Я затаил дыхание. Все верно! В этих словах было что-то знакомое, уже слышанное…
– После того, как вы арестовали беднягу Ру, у меня была интересная встреча. С одним роялистом…
Ножан спокойно переждал яростные крики зала. Похоже, слесарь лукавил – оратор он был превосходный.
– Этот роялист – очень смелый и очень умный человек. Он сказал мне приблизительно то
Догадаться было несложно. И прежде всего мне. Имя в списке! Мечта маркиза Руаньяка – санкюлоты под белым флагом! Похоже, мы уже были знакомы с гражданином Ножаном…
– Он добавил еще кое-что. Вы, Третье сословие, каждый раз бросаете в бой нас, рабочих. Мы, Четвертое сословие, брали Бастилию и Тюильри, мы изгнали бриссотинцев, мы воюем на фронтах, льем пушки, делаем порох. А что взамен? Как вы думаете, он прав или нет?
В этот миг мне показалось, что Ножан смотрит прямо на меня. Конечно, такого не могло быть, слишком далеко трибуна, но я невольно отвел глаза.
– Долой! Долой! С трибуны! – депутаты вскочили с мест. – Вне закона! Вне закона! Долой красное знамя!
– Вот я и говорю, – невозмутимо кивнул Ножан. – Позавчера вне закона Марат, вчера – Ру, сегодня – я. Не нравится красное знамя? Почему?
– Это бунт! – крикнули из зала. – Мятеж!
– Да ну? – лобастый резко повернулся. – А чем мы с вами занимаемся последние четыре года? Когда мы защищаем вас – это революция, когда себя – мятеж. Знаете, поневоле задумаешься: а не разнести ли к чертовой матери вашу бакалейную лавочку? Помните, как в мае мы окружили Манеж и взяли вас за жабры? Понравилось?
В зале стоял рев, некоторые, особо рьяные, уже рвались к трибуне. И тут вновь ударили барабаны – мерно, грозно. Граждане кролики замерли на месте, кое-кто стал пятиться…
– Не будем ссориться! – Ножан взмахнул рукой, и в зале наступила тишина. – Просто давайте начнем сначала. Гражданин Сиейес, [45] где вы?
Призыв остался без ответа. В зале послышался смех, кто-то крикнул: «За портьерой!» Я невольно поглядел на трехцветную драпировку. Похоже, там действительно кто-то прятался. Я покосился на Шарля, тот уловил мой взгляд и кивнул в сторону портьеры. Я усмехнулся – мы поняли друг друга.
45
Сиейес – аббат, автор нашумевшей брошюры «Что такое Третье сословие?». Феноменальный трус, сумел пережить всех и умереть в своей постели в 1836 году.
– Когда-то вы хорошо написали, гражданин Сиейес. Давайте вспомним! Что такое Третье сословие?
– Ничто! – хором ответил зал.
– А чем оно хочет стать?
– Чем-то! [46]
– Вот видите! Гражданин Сиейес, вы еще за портьерой?
В зале уже стоял хохот. Я невольно поразился – этому лобастому ничего не стоило управлять стадом, именуемым Конвент. Не зря имя депутата Ножана оказалось в моем списке! Если бы он только захотел…
– Мы тоже были ничем. И тоже хотим стать чем-то. Это законно?
46
Первые
Ему не ответили. Ножан немного подождал и вновь развел руками:
– А по-моему, законно! Успокойтесь, граждане Третье сословие! Сен-Марсо никогда не поднимет белый флаг. И не потому, что мы вас любим. Просто реставрация не даст нам ничего. Вы-то не пропадете, адвокаты всегда нужны…
Кто-то вновь вскочил, послышались крики, но лобастый только махнул рукой:
– Бросьте! Даже при Старом режиме вы были чем-то! Вас приглашали на Генеральные Штаты, вы платили свою марку серебра и голосовали в парламентах. А мы были действительно ничем. И теперь никогда и никому не уступим наше право считаться людьми! Ни вам, ни принцу Конде. Вы – не Революция. Вы только примазались к ней. Революция – это мы!
– Гражда-анин Ножан! – председатель наконец вспомнил о колокольчике. – Ва-аше время…
Лобастый слегка повернул голову:
– Вы правы! Наше время еще не наступило. Но оно придет, граждане адвокаты и мануфактурщики! Так что давайте считаться друг с другом! Секции Сен-Марсо требуют: хлеба и Конституции! Долой террор! Долой грызню в Конвенте! Кончайте войну! Республика для всех!
Зал молчал, но через мгновение разразился криками. Ножан, уже сошедший с трибуны, резко повернулся:
– Что-то не так? Ах да, забыл! Вы, кажется, привыкли, что вас приветствуют песнями и танцами. Извините, поем мы плохо, но можем сыграть. А спляшете вы сами…
Барабаны вновь ожили, и молчаливые ряды рабочих колыхнулись и двинулись к выходу. Кто-то поднял повыше красный флаг и взмахнул им прямо над головой вросшего в кресло председателя.
– Жорж их предупреждал! – Шарль вскочил, возбужденно глядя на гудящий зал. – Если бы не Ножан, они просто всем оторвали бы головы!
– Сила! – удовлетворенно прохрипел гражданин Тардье и громко чихнул. – Оторвали б – лучше было! Ну, чего я вам говорил? Вот это – наши!
– Кукареку! – согласился я. – Пошли!
– Куда это, гражданин Деревня? – возмутился было Огрызок. – Я еще с гражданином Вильбоа…
– Сопляков пристраивать. Забыл, оглоед?
– Сами вы оглоед, – тут же отреагировал малец. – А на вас, гражданин Вильбоа, вся надежда…
Бравого лейтенанта Дюкло я нашел на площади возле сквера, где он строил свою роту. Заметив нас, он махнул треуголкой:
– Да здравствует Республика, гражданин Шалье! Я сейчас!
Через минуту он уже был рядом, мои пальцы стиснула крепкая рука.
– А я вас сразу заметил, еще в зале! Как здоровье-то? Оклемались?
– Лучше не придумаешь, – кивнул я. – Лейтенант, познакомьтесь с гражданином Тардье…
Огрызок не без опаски взглянул на гражданина Дюкло, немного подумал и протянул ручонку:
– Слава Республике, гражданин! А вы настоящий или буржуа?
Получив заверение, что он, Дюкло, хотя и в синей форме, но самый настоящий потомственный санкюлот, гражданин Огрызок несколько оттаял. Между тем я шепнул лейтенанту, чтобы он провел нас к Ножану. Дюкло немного подумал, кивнул и начал протискиваться через толпу. Мы последовали за ним.