Дежитесь ближе к жизни!
Шрифт:
сколько наломал он дров
не решился Дятлов.
ПРАВДА ВЫЛЕЗЛА НАРУЖУ.
Директор станции
не спешил с докладом.
"Произошёл на ЧАЭС
пароводяной выброс", -
в Москву доложил скромно -
Дятлов рано утром.
И только поздним вечером
на заседании госкомиссии
в донесении Фомин написал пером:
"Реактор разрушен!
Нашли вокруг ректора
куски гранита,
сборки
и куски графита".
Государственная комиссия
в тот же миг
приняла решение
на эвакуацию населения.
ПОЛ ЕВРОПЫ РАДИАЦИЯ НАКРЫЛА.
Между тем, реактор бушевал,
горел графит, кипел уран,
тысячами рентген
сиянием северным светился,
пугая всех землян.
До бела разогревался
и как рассерженный верблюд,
радиацией плевался,
омертвляя всё вокруг.
Радионуклиды, радиация,
как опиум, как дурман,
ползли по огородам и дворам.
Покорили - Новозыбков, Речицы,
Репки и Клинцы.
Одолели - Овруч, Гомель, Могилёв,
подымались выше облаков.
Разносились ветром,
с дождём на землю приземлились,
загрязняя всё кругом.
Окропили нуклидами -
Николаевку, Семёновку и Климов,
обошли стороною -
Шостку, Нежин и Чернигов.
А облако, радиоактивной пыли,
по ветру пол-Европы обошло
и радиацией, и нуклидами
всё живое обожгло.
МОКРОЕ ДЕЛО.
Кстати, странно, как-то
сработала система,
загнав в тупик страну, народ -
могучее, былое племя.
Поигрались взрослые с реактором,
как дети в детскую игру.
То ли неучи самоучки -
Дятлов, Топтунов, Акимов,
то ли диспетчер Киевэнерго -
тайный агент ЦРУ.
Разобраться бы КГБ в причине?
Сверху запретили.
Нельзя Запад осквернять?
Наше головотяпство.
Так в верхах решили.
Диспетчер Киевэнерго -
городской простой мужик,
простой эксперимент, страну -
завёл в тупик.
ПРОСТИ МЕНЯ.
На могиле мужа в Москве,
жена Люда плакала, рыдала,
вся в слезах, в раздоре,
не видя света,
душою-сердцем проклинала
тот миг, ту ночь, то горе.
Почему, мой родной,
такой несправедливый мир?
Почему
именно тебя,
мою кровинку -
у меня забрала?
Почему свою любовь-иконку
уберечь я не смогла?
Ты так хотел!
Ты так хотел её увидеть.
Назвать её, родную,
Наташенькой - Наташа.
Посмотри, родной,
родилась она.
Какая прелесть?
Какая крошка наша?
Ты должен меня понять?
Из-за любви к тебе
я её не уберегла.
Сейчас лежать вам вместе -
такова судьба,
радиация и слава
тебя с дочуркою свела.
Прости! Слезами обливаюсь.
Прости, родной! Прости!
Сейчас твоя дочурка
очень странно,
как враг народа безымянно,
с тобою вечно,
будет рядышком лежать,
а я всю жизнь одиноко
буду плакать и рыдать.
Вспомни, мой родной,
с чего всё начиналось.
Казалось, ты и я -
навеки вечная семья.
Сколько было поздравлений,
цветов, улыбок?
А подарков?..
Подарок главный - это ты!
Вася-Василёк -
любимый мой цветок
и твои цветы.
И вмиг пропало всё,
завяли на клумбе мои розы,
исчезла моя надежда -
на счастье, на любовь.
Остались мои сухие слёзы,
мои одинокие мечты
и там, далеко в земле -
родная дочь и ты.
И ещё осталась память -
московские гвоздики,
твои увядшие цветы.
Прости, родной! Прости.
Ты и я. Любовь с любовью -
в счастье жили, по-простому.
По велению мага
вернуться бы назад,
наверняка,
всё было б по-другому.
И снова, и снова... та...
роковая ночь перед глазами,
растоптавшая нашу жизнь
безжалостно ногами.
Окунула нас в ледяную воду,
не спросила, не предупредила,
нам принесла беду.
"Люся! Второй час ночи.
Ложись, родная, спать.
На станции пожар!
Я скоро буду".
Эти слова, его голос -
жива буду не забуду,
постоянно слышу я
бессонными ночами,
прозвучавшие в темноте,
как чернобыльский набат,
поднявшие -
на рентгены, на Чернобыль
тысячи простых людей,
тысячи учёных,
тысячи офицеров и солдат.
В тревоге не спала -
в слезах томилась,