Диагноз: гений. Комментарии к общеизвестному
Шрифт:
Второе: на бирже, как известно, можно не только выигрывать, хотя документальными данными о проигрышах Маркса мы и не располагаем…
Третье. Автор «Капитала» попросту не умер грамотно распоряжаться деньгами. Мировыми (в смысле, в масштабах планеты) — пожалуйста, личными — увы. Полученные в наследство колоссальные, в общем-то, суммы — будь они обращены в дело грамотно — кормили бы еще не одно поколение его потомков. Виднейший же теоретик политэкономии профукал их непонятно даже на что…
При этом хорошо известно, что Женни из мужниных рук перепадало нечасто и не по многу (до конца жизни она жила под
Семейным бюджетом Марксов долгие годы распоряжалась некая Елена Демут, их домохозяйка-экономка. Еще в 1851-м она родила славного мальчугана. Примчавшийся на выручку Энгельс заявил, что ребеночек евойный. Фредди (малыша назвали в честь «папы») тут же отдали на воспитание каким-то посторонним людям. А в старости Фридрих-старший проговорился, что Фридрих-младший был сыном «мавра» (пожизненное прозвище смуглого Маркса)…
В 62-м новое несчастье: неожиданно умирает молодая и здоровая Марианна — сводная сестра Елены, а по совместительству и служанка Марксов (не многовато ли челяди у нищих политэмигрантов?). Причиной всюду значится сердечный приступ. Однако некоторые историки настаивают на том, что это был неудачный аборт. Не окончись всё трагически — бедный Энгельс всерьез рисковал превратиться в многодетного отца. Но это мы отвлеклись…
В том же 62-м Карл Маркс вчерне заканчивает первый том «Капитала». Еще через пять лет труд готов к печати. После выхода в свет книга оказывается до того непонятной даже специалистам, что Каутский, Лафарг и куча другого народа готовит к изданию свои, существенно облегченные версии «Капитала» — это их, а совсем не первоисточник назовут «библией рабочего класса»… Второй с третьим тома собирал уже Энгельс — из обрывочных черновиков. Уже после смерти друга. Он писал: «Я работаю над неструктурированными рукописями второго, третьего тома «Капитала», я почти ничего не понимаю, работаю с трудом»…
Не будет преувеличением сказать, что проживший без полутора месяцев 65 лет Маркс с 44-летнего возраста не написал практически ничего. Энгельс оставался неутомимым писакой до семидесяти пяти…
ВАН ГОГ, чьи полотна оцениваются теперь в десятки миллионов долларов (правда, в последние годы выяснилось, что больше половины проданного когда-либо на знаменитых аукционах либо откровенные подделки, либо т. н. повторы, гогеновские, например) подался в художники всего за десять лет до смерти. Из которых первые четыре занимался исключительно графикой. То есть на живопись у него осталось всего ничего — шесть лет…
А вот комиссионером в крупнейшей европейской художественно-торговой дядиной фирме «Гупиль» (Винсент Ван Гог — дядя, в честь которого художника и назвали, был совладельцем фирмы) он прослужил несколько дольше: с 1869-го по 1879-й. И на ниве торговли художественным антиквариатом и модерном сделал неплохую карьеру: из Антверпена его перевели в более престижный Гаагский филиал,
Это к тому, что жили Ван Гоги по меньшей мере небедно, и умереть с голоду племяннику вовеки бы не дали. Во всяком случае, известно, что дяди-артдилеры активно снабжали молодого человека учебной литературой, а гаагский родственник — художник Антон Мауве — еще и ставил ему руку. Каковой факт автоматически дезавуирует миф о Винсенте-самоучке. Самоучкой и дилетантом был, например, его современник кондуктор Пиросмани. А Ван Гог учился, учился и учился. В Брюссельской Академии художеств. В Антверпенской. В Париже — в частной студии Фернана Кормона (тогдашней «кузнице кадров» молодых дарований). Изучал анатомию, рисовал с гипсов и т. п.
Идейным вдохновителем будущего гения выступил его младший брат Теодор. Тео был чрезвычайно хватким и прозорливым сотрудником «Гупиля». Это он уговорил руководство сделать ставку на непривлекательных до поры импрессионистов и раскручивал их до тех пор, пока не приучил Париж к мысли, что импрессионисты — это круто.
Это он надразумил Винсента отказаться от чернушной «крестьянской живописи» («Едоки картофеля» и т. п.) и обратиться к т. н. «светлой» — на манер Ренуара, Моне, Писсаро и иже с ними. Это он устраивал в своем монмартрском жилище экспозиции картин нового направления (прообразы элитных «квартиных выставок»), гвоздем которых постепенно становились работы брата. Это он в обмен на готовую продукцию обеспечивал начинающего Винсента всем необходимым для работы, приплачивая ежемесячно по 220 франков (примерно четверть заработка приличного врача или юриста), снабжал его одеждой, нужной литературой, оплачивал лечение…
У братьев имелся вполне амбициозный план: создать рынок авангардного искусства, делать ставку на которое «Гупиль» так не спешил. И давайте-ка заодно попрощаемся с мифом про то, что непризнанный при жизни Ван Гог продал всего одну картину, да и ту какому-то жалостливому булочнику. Это, извините, откровенная лажа. «Красные виноградники в Арле», поминаемые в этой байке, были просто ПЕРВОЙ из купленных у него работ. И ушли за не самые плохие деньги — за 400 франков (в то время как большинство гогеновских, например, картин продавались вдвое дешевле). Документально подтверждена реализация четырнадцати полотен Винсента, и это не самый плохой в сравнении даже с маститыми современниками показатель.
Обязанности между Ван Гогами были распределены четко: один творит, другой сбывает. Их переписка той поры (сохранилось свыше 600 писем художника к брату) изобилует уточнениями стратегии. Винсент то и дело советует и подсказывает: «Ничто не поможет нам продать наши картины лучше, чем их признание хорошим украшением для домов среднего класса». И для наглядности сам устраивает пару выставок — в кафе «Тамбурин» и ресторане «Ла Форш» — где, между прочим, лично пристраивает несколько полотен. А чего вы хотели: торговать он научился задолго до того как взялся за кисти…