Диалоги
Шрифт:
Итогом представленных явлений становится распространение в системе, организационным принципом которой должно было быть планирование, работы наспех и спустя рукава, стихийных мероприятий, штурмовщины, замораживания работ, развернутых на недостижимо широком фронте, и все эти последствия перебоев в динамике постепенно распространяются в общественной иерархии и порождают депрессивное состояние глубокой деморализации. Власть раздираема своеобразным противоречием между громкими лозунгами и программами, которым она остается верна, и наблюдаемыми явлениями функциональной немощи в стране; и таким образом, дикие крайности, описываемые в прессе, представляют собой всего лишь отражение этого противоречия – поскольку взвешенных описаний, оценок и мнений вообще не встречается, одни лишь выражения приверженности без единого изъяна или отчаянные, на грани подавленности исследования. Возникают также теории ad hoc [49] и ad usum delfini [50] , публицистика, питающаяся самобичеванием, критикой отвратительного национального характера, польской лени и анархии и т.п. Это не слишком продуманные высказывания; с одинаковым успехом можно бы обвинить в неряшливости, любви к скандалам, плохом воспитании и за отвратительный внешний вид – пассажиров, вынужденных длительное время ехать в грязном, неотапливаемом и без освещения поезде, к тому же чудовищно переполненном, стоя, без еды и питья; в таких условиях юмор, элегантность, опрятность, любезные манеры мог бы сохранить только святой.
49
для данного случая (лат.).
50
для
Ни практики, ответственные за принятие решений, ни тем более участники неформальных групп не отдают себе отчета в том, что годами утрясаемый стиль работы, проложивший уже глубокие борозды противозаконного поведения, ведет их всех вместе по пути углубляющегося кризиса цивилизационно-технологического характера. Потому что стиль штурмовщины, принцип подбора сотрудников «по знакомству», учет экономических показателей в последнюю очередь – из года в год вступают во все возрастающее противоречие с направлениями развития во всем мире, где обязательно производство в условиях растущей координации, где все меньше снисхождения оказывается любой производственной неточности и где обязательно участие в непрекращающейся гонке рационализаторства – под угрозой потери мирового лидерства. Поддерживание фикции в этих условиях тождественно самоуничтожению. Однако необходимо осознавать, что уже сформировался тип личности, который реализует свои амбиции именно в неформальной организации труда, с сознанием предпринимаемого риска, который испытывает удовлетворение от осуществления «пробивных» способностей. Этот человек ведет себя скорее как игрок или партизан, чем как организатор и экономист. Он деятельно подбирает партнеров, равноправных и суверенных, не на предприятиях и производственных объединениях, в компетенции которых – поставки и услуги согласно официально установленной структуре отношений, а сообразуясь с собственным «нюхом» и чаще всего горьким жизненным опытом. Он не обращает внимания на фактически понесенные траты, зато учитывает те, которые уж наверняка не удастся скрыть от вышестоящего надзора. Также ему известно, что дело тем труднее, чем срочнее, что чем в большей степени в это дело вовлечены правительственные задачи высшего уровня, тем, правда, и риск больше, но одновременно и больше шансов на то, что достигнутый успех с лихвой перекроет не только игнорирование служебных инструкций, но даже производственные и экономические нарушения. Ясно, что такой человек приносит временные экономические выгоды и долгосрочный вред, объемы которого напрямую оценить невозможно. Подобный образ действий деморализует сначала самого менеджера, потому что кто нарушает закон и предписания из благородных побуждений, привыкая рассматривать их только как тормоз ценной инициативы, постепенно начинает пренебрегать всеми нормами – по крайней мере он на пути к этому. Коллективно организованный неформальными группами способ воссоздания экономико-управленческих структур создает новую экономическую систему, которая полностью никому не известна, а следовательно, и неподконтрольна. Если же эти произвольно возникшие динамические связи укрепляются, любая попытка общественно-экономического улучшения встречает активный отпор упомянутых групп, поскольку они уже освоились с существующим положением и любое его изменение рассматривают как угрозу своим с трудом отвоеванным укладам. Если они даже и сознают, что эти уклады ущербны, то они знают также, что перестроить их практические способы на официально допустимые и законодательно обоснованные невозможно – ни при какой реформе. В свою очередь, и власть не в состоянии успешно реформировать актуальное положение вещей, потому что имеет дело с отношениями, de factoуже преодоленными и разрушенными в результате деятельности представленного выше вида.
Многие распорядители общественного имущества, работающие подобным представленному образом, испытывают субъективное ощущение недооценки или даже обиды, так как постоянное пребывание в роли многим рискующего игрока в течение продолжительного времени может приносить удовлетворение только исключительным лицам. Ведь «противниками» этих доверительных управляющих постепенно становятся как руководящие инстанции, так и подчиненные, поскольку неформальным группам необходим по крайней мере определенный минимум секретности действий, раз они систематически соприкасаются с незаконностью. Такие люди часто имеют завышенные представления о себе и полагают, что главным образом благодаря им Польша держится, что они изнуряют себя непосильным трудом не ради личного интереса (что, впрочем, оказывается субъективной истиной, но истина эта не меняет того факта, что подобная деятельность с точки зрения общественного влияния является исключительно вредной). Преклонение только перед узкопрагматичной, исключительно исполнительской способностью влечет за собой такие огромные экономические издержки, что под их кумулятивным бременем начинает трещать экономика. Такая деятельность не создает образцов, достойных подражания, поскольку осуществляется в рамках непрочных, неустойчивых объединений, случайно подобранных, существующих или разваливающихся под воздействием сиюминутной политической и личной конъюнктуры. Нравственным обоснованием подобной тактики является распространенное в этой среде мнение, что законным образом ничего хорошего для страны сделать нельзя, при этом для достижения требуемых результатов хорош может быть каждый способ и любой шаг, начиная с заведомо ложного информирования начальства. Но путь к высшей фазе общественной организации не проходит через взаимную поддержку хороших знакомых, и этот критерий отбора ставит с ног на голову внеличностные принципы современной подготовки организаторов и управляющих, поскольку индивидуальные услуги обязательно должны предоставляться в соответствии с буквой закона, отражающего общественные интересы в целом. Как мы видим, зло не только в том, что без знакомства в магазине невозможно купить ветчину или ботиночки для ребенка, но в том, что без соответствующих знакомств иногда невозможно ввести в эксплуатацию электростанцию или перебросить мост через реку. Побочным результатом является использование престижа и влияния, обеспеченных должностью, – в личных интересах благодаря знакомствам, облегчающим пользование услугами, выход на которые потребует много времени. Но даже когда подчиненный персонал занимается устройством для шефа подобных дел, что происходит повсеместно, и когда складывается закрытое распределение товаров повышенного спроса, вред для народного хозяйства, рассматриваемый в более крупном масштабе, незначителен и не составляет серьезного ущерба для государственной экономики. Вред заключается прежде всего в несправедливости, которой подвергаются не включенные в отношения, те, кто вынужден простаивать во все удлиняющихся очередях, впрочем, бывает, что возникает иерархия очередей, когда много избранных, и из них составляются «хвосты» более высокого уровня. Это явление, несомненно, негативное с общественно-моральной точки зрения, однако не связано непосредственно с хаотичной расточительностью хозяйствования. Подобным образом обстоит дело с приемами, банкетами и т.п.; распоряжения центральных властей, направленные на ликвидацию лукулловых пиров за счет казны, и понятны, и справедливы, но несущественны, потому что не может быть такого количества управленцев от экономики, которые своей непреодолимой алчностью могли бы разорить и тем самым привести к упадку страну экономически сильную.
Принцип хозяйствования, свойственный неформальным группам, частично сопоставим с образцами стихийной экспансии раннего капитализма, с его неукротимым стремлением уничтожить феодальную структуру, из которой он возник, и это не в стране с сильной властью и традициями правопорядка, а скорее на каких-то рубежах, где система закона неопределенна или невостребована, а способности к самому умелому выживанию проявляют люди сильные, ловкие, хитрые и без угрызений совести. Их личные качества тогда оказываются очень ценными, особенно если они сумеют сплотиться для совместной деятельности, часто наполовину скрываемой еще и для уничтожения конкурентов. Способ этот напоминает также экспансивную динамику естественной эволюции с той отличительной особенностью, что для неформальной группы управляющих средой обитания является не сама природа с ее естественными богатствами, но пространства цивилизации, бессмысленно уничтожаемой, поскольку это разбазаривание не вызвано ни личной жаждой обогащения, ни мотивами, которые можно было бы отождествить с каким-нибудь социальным дарвинизмом. Растратческое отношение к благам проистекает из условий функционирования неформальной группы, которая должна проводить определенные созидательные работы и все операции и приемы, сопутствующие этим работам, но незаконные старательно скрывать. Поскольку в этой ситуации действующее законодательство становится еще одним препятствием, то меньшим злом – и то не по выбору, а по практически возникающей необходимости – оказываются действия группы, приносящие ущерб, поскольку перед группой может быть закрыт путь незатратных и наиболее простых действий. Масштаб восприятия у таких практиков подвергается в ходе предпринятых работ характерной деформации. Из него исчезают как экономические критерии, так и этические, и в расчет принимается прежде всего сиюминутный успех, а не его оценка, ее-то было бы неплохо упрятать подальше. В
Годы подобной деятельности способствуют формированию практических правил исключительно экстенсивного хозяйствования, не заботящегося об отдаленных последствиях, особенно общего характера. Ключевая проблема, с точки зрения центральных властей, предполагающих общий интерес государства – применение современных методов для доведения национального производства до конкурентоспособности на мировых рынках (поскольку экономическая автаркия для государств средней величины недостижима) – имеет альтернативу по сути мнимую. Можно, конечно, предположить, что производственные силы разделяются на два изолированных анклава – производство на внутренний рынок и производство экспортной продукции повышенного качества. Зародыши такого решения проблемы скрываются в недрах, разумеется, любой экономики, но они не могут развиваться без ущерба для стабильности системы. Подобное разделение может быть эффективным при низком уровне развития промышленности, когда экспортную продукцию составляют сырье и полуфабрикаты, но оно дает отрицательные результаты, когда экспортным товаром становятся современные устройства, как правило создаваемые благодаря развитому сотрудничеству многочисленных изготовителей. Такая система характеризуется возрастающей чувствительностью к помехам, источником которых могут быть мировые рынки. Проблемы сбыта, вызванные колебаниями конъюнктуры, возможны всегда; структура энергетических, сырьевых потребностей, потребности в полуфабрикатах и пр. подвергается осцилляции, а как известно, только регулятор, располагающий достаточной внутренней разнородностью, может эффективно противостоять подобным осцилляциям. Тот, кто стремится завоевать узкоспециализированные секторы экспортной продукции, становится так же зависим от колебаний конъюнктуры, как и тот, кто имеет в распоряжении только какую-нибудь сельскохозяйственную монокультуру, и так же станет жертвой любого мирового падения цен. Когда средние показатели промышленной продукции высоки во всех секторах, каждый такой сектор внутри страны может служить потенциальным резервом, к которому прибегают для выравнивания поколебленного торгового баланса; таким образом можно использовать продукцию, первоначально предназначавшуюся для внутреннего рынка, чтобы заполнить экспортную брешь почти что любым видом товара – радиоприемниками, автомобилями, холодильниками, станками и т.п. Но конечно, если из-за их низкого качества товары, адресованные на внутренний рынок, не обладают экспортным качеством, экономическая стабильность всей системы снижается при одновременном росте чувствительности на перебои за границей.
Подвижной моделью государства с развитой промышленностью, располагающей богатыми тактическими возможностями обмена с окружающим миром, является естественный биоценоз в природе, поскольку состояние его равновесия проистекает из взаимодействия огромного количества простых механизмов гомеостаза, каковыми являются отдельные виды и биотопы. Государство же, которое свои производственные мощности распределяет по приведенной схеме, напоминает скорее искусственный биоценоз, вроде выращивания какой-нибудь монокультуры, а как известно, гомеостаз подобных систем очень трудно поддерживать, поскольку они легко поддаются различным разрушительным воздействиям. Такие воздействия часто вызывают осцилляции (численности животных или растений), то есть сменяемости амплитуд тощих и тучных годов, а вывести убогую экологически систему из возникшей осцилляции очень трудно.
Об экономике, развиваемой под эгидой жесткого плана, а de factoстихийно, можно еще добавить, что кому в ней принадлежит больше, тот больше и легче сможет разбазарить.
Нежеланием или незнанием способов радикального изменения к лучшему можно объяснить попытки переложить все бремя растущей нехватки и трудностей на плечи населения, что, разумеется, не следует из чьей-то злой воли, а просто выглядит самым простым решением. Однако население, в свою очередь систематически обрекаемое на аскетизм, начинает это навязанное себе состояние ложно интерпретировать как проявление злой воли или просто-напросто злобы, и таким образом ширится пропасть между правящими и управляемыми, причем обе стороны симметрично плохо информированы о реальном положении вещей. Когда система трубопроводов, связывающих краны с насосами, имеет течь, то для ремонта особенно эффективны два средства: увеличить давление подачи и закрыть все краны. Однако повышение давления вызывает при наличии повреждений труб скачок в потерях; в свою очередь, закручивание кранов сильнее всего ударяет по тем, кто от них полностью зависит. Таким образом, верный ход – это радикальное вдумчивое исследование и перестройка всей системы трубопровода.
В заключение отметим, что штурмовщинно-стихийная экономика, где явны цели, однако пути к ним тщательно скрываемы, где господствует антагонизм плановиков из центра и исполнителей на последующих уровнях, использует приемы статистического анализа ошибочно, поскольку для статистики проще всего смоделировать то, что происходит внутри замкнутых экономических единиц вроде фабрики или шахты, а не то, что делается в области их многочисленных стыковок. Ведь нехватка товара, который с гордостью вписывается в статистические рубрики, обнаруживается не на производственном предприятии, а совершенно в других областях; ведь некачественные, быстро изнашивающиеся шины приводят к ускоренной изнашиваемости подвесок автомобилей, то есть за недоработку одного производителя приходится расплачиваться другому; ведь чем длиннее и усложненнее последовательность взаимоотношений между производителями, тем труднее статистике выхватить звенья с критическим изъяном. Таким образом, специфика скрытой динамики успешно противодействует методам классической статистики, особенно когда целостным картинам, создаваемым статистикой, вопиюще противоречат картины местной жизни.
Перемена представленной ситуации в принципе возможна, однако это задача кропотливая и неблагодарная. Очередность действий при этом должна быть обусловлена предыдущим существованием системы. Первым этапом будет анализ ситуации, или составление карты динамики событий в их реальной структуре, отклонений от формально установленного образца. Следующий этап – это изменение структуры, представленное экономическими принципами соответствия планов развития – располагаемым мощностям, соответствие, направленное на раскрытие резервов, поскольку раскрытие резервов лишает почвы неформальные группы, сводит на нет использование ими объективных условий, а не только законодательства: пересмотром законодательства уничтожить их нельзя, поскольку они действуют вне закона. И только третьим этапом станет формирование новых общественных отношений и влияния на психику граждан. Смена очередности этих изменений не принесет желаемых результатов, поскольку внешнее руководство совестью приводит к обесценению призывов и лозунгов, это факт, который, к сожалению, превратился в параметр системы. Психологически очень понятна тенденция, кое-где уже реализованная, провозглашать подобные призывы, но надо понимать, что их результаты могут иметь характер парадоксальной реакции – противоположной благородным намерениям авторов лозунгов: своей похожестью на воззвания и лозунги, известные на протяжении многих лет, к которым глух разум, поскольку он отгораживался от них для защиты здравого смысла, будучи не в состоянии поверить словам, которым очевидная реальность противоречила на каждом шагу, этим своим неизбежным подобием лозунгам прежнего времени новые призывы запускают рефлекторный механизм подозрительности, обнаруживая стремление к тому, чтобы события не повторились бы снова автоматически. То есть чисто практический расчет, основанный на знании законов макро– и микросоциологии воздействия управления и мотивации, рекомендует здесь особую осторожность. Только последовательное освоение изменений в представленной очередности может превратить сизифов труд и бессмысленные усилия в работу, удовлетворяющую современные потребности и грядущие перспективы; без понимания этой простой истины улучшений не будет.
Анекс
Часть II
Этика технологии и технология этики [51]
Введение
1. Поведение льва, убивающего львицу, крольчихи, поедающей своих малышей, самки богомола, пожирающей самца после оплодотворения, мы обычно не рассматриваем как неэтичное, потому что не прикладываем к поведению животных таких мерок, хотя мы и отличаем поведение в двух первых из приведенных примеров с животными от третьего, поскольку то, что для самки богомола является видовым стереотипом поведения, то в случае с крольчихой и львом представляет собой отклонение от стереотипа. Проводя такое различие, мы основываемся на утверждении, что животные не могут – из-за предназначенной им эволюцией цели видового выживания – вести себя таким образом, что если бы это стало постоянной закономерностью их поведения, то привело бы к уничтожению вида. В этом смысле, как обусловленное телеологически, стереотипное поведение животных является рациональным – а вот не было бы таковым, например, съедение самкой богомола самца до полового акта.
51
Пересмотренный текст реферата для конференции, посвященной нравственным проблемам науки, организованной Мастерской по философским проблемам естественных наук в ИФиС ПАН в Варшаве 24—25 ноября 1966 г., опубликованный в № 3 «Философских исследований» за 1967 г. – Примеч. автора.