Диана. Ее истинная история
Шрифт:
Кэролин Бартоломью уверяет, что ее крестник Гарри необыкновенно «милый и непосредственный ребенок, так и хочется его приласкать». Принц Уильям, по ее мнению, характером очень напоминает мать — «такой же чуткий и восприимчивый». Поначалу ей казалось, что будущий венценосец растет сорванцом: «Он был непослушным и часто капризничал». Но когда у Кэролин появились собственные дети, она поняла, что «в определенном возрасте они все капризничают. На самом деле у Уильяма доброе сердце, как и у его матери. Он готов отдать вам последнюю конфетку. Так и вышло однажды; у него была только одна конфетка, и видно было, что ему ужасно хочется ее съесть. Но он-таки отдал ее мне!» В другой раз он обшарил все карманы и, собрав несколько пенсов — единственную наличность, торжественно вручил деньги в подарок Кэролин.
Впрочем,
Не будем забывать, что все мальчишки не прочь пошалить. Вообще же Уильям серьезный и вдумчивый ребенок, у него не по годам развито чувство ответственности. По отзывам друзей дома, Уильям и Гарри живут в дружбе и согласии. Это просто замечательно: когда Уильям вырастет и в один прекрасный день взойдет на английский престол, ему будет на кого опереться. Интуиция подсказывает Диане, что братья пронесут тесную дружбу через всю жизнь и сумеют разделить бремя королевской власти. Это тем более важно, что принц Чарльз, как ей кажется, никогда не станет королем Карлом III.
Диана души не чает в своих мальчишках. «Дети — все для меня», — часто повторяет принцесса, и это понятно: вряд ли она выбралась бы из тьмы отчаяния и тоски, если бы их не было рядом. В 1993 году Гарри, следом за старшим братом, поступил в частную школу-пансион «Лудгроув», и принцесса сразу почувствовала, как пусто стало в Кенсингтонском дворце. «Ребята выпорхнули из-под маминого крылышка, — говорит Джеймс Джилби, — и Диана почувствовала, что близится к завершению важнейшая глава в повести ее жизни».
Теперь мальчики возвращаются в родительское гнездо лишь на время каникул. С их отъездом жизнь во дворце стала еще более тягостной, тем более что к тому времени Диана лишилась и старой подруги — герцогини Йоркской. Как никогда остро стоит перед ней проблема выбора. С одной стороны, семейная жизнь не сложилась, но с другой — работа в королевском «ведомстве» приносит ей истинное удовлетворение, поскольку она может реально помогать больным и обездоленным; она задыхается в тенетах придворной рутины, но в то же время все яснее отдает себе отчет, что положение члена королевской семьи обеспечивает небывалые возможности для работы во имя милосердия.
Вопрос остается открытым. Диана склоняется то в одну, то в другую сторону. Амплитуда колебаний ее настроения характеризуется довольно резкими скачками, но в целом преобладает тенденция к сохранению существующего положения. Принцесса пока не готова покинуть королевское «ведомство». И это вполне объяснимо: многие вещи, причинявшие когда-то жестокую боль, отошли на второй план. Проржавевший механизм монархии вызывает скорее досаду, чем отчаяние; к мужу она относится ровно, по-товарищески — прежнего трепета нет и в помине; Камилла Паркер-Боулз не вызывает у Дианы припадков отчаянной ревности, лишь холодное презрение. Но это не главное. Решающее значение имеет растущий интерес к монархической системе и поиск путей ее преобразования и совершенствования. Диана всерьез размышляет над тем, как наиболее эффективно использовать монархический механизм во благо общества, прежде всего наименее социально защищенной его части. Это веское основание, чтобы оставить все как есть. В то же время не выходит из головы решительный поступок герцогини Йоркской, указавшей путь к свободе.
Разрубить гордиев узел нелегко. Диана — молодая женщина, эмоциональная, часто непоследовательная, подверженная резким перепадам настроения. «Диана из тех женщин, которые легко уступают нажиму со стороны более волевого и сильного человека, — проницательно замечает астролог Феликс Лайл. — У нее явная склонность к депрессии, и в то
Сегодня она вдумчиво и серьезно размышляет над фундаментальными вопросами бытия, беседуя с Джорджем Кери, епископом Кентерберийским. Завтра весь вечер беспечно проболтает с приятелями за партией в бридж. «Она часто противоречит сама себе, когда разговор заходит о том, чтобы сбросить наконец бремя ответственности, которое она приняла на свои плечи», — говорит Рори Скотт, который по-прежнему часто встречает принцессу в обществе.
Другая на ее месте давно могла стать брюзгой и занудой. «Диану выручает природное чувство юмора, — замечает в связи с этим ее брат, граф Спенсер. — Рядом с ней любой чувствует себя непринужденно. Чопорность ей чужда, наоборот, она часто подшучивает сама над собой или вызывает смех у собеседников, указав на какую-нибудь нелепость, которая им тоже бросилась в глаза, но они постеснялись об этом сказать». Пропахший нафталином королевский протокол, скучнейшие церемонии во время официальных визитов служат для Дианы неисчерпаемым источником шуток и пародий. По долгу «службы» Диана терпеливо слушает концерт фольклорного ансамбля, вежливо хвалит блюда национальной кухни, с трудом заставив себя проглотить кусочек. Потом звонит друзьям и с юмором делится впечатлениями. «Чего не сделаешь на благо Англии!» — часто говорит принцесса.
По словам Анджелы Серота, «Диана воспринимает внутреннюю сущность человека, а не внешние атрибуты поведения». Тонкая интуиция и врожденный дар настраиваться на «волну» собеседника помогают принцессе в общении с людьми. Однако сама Диана считает, что природных способностей недостаточно, необходима научная и профессиональная база. Посредственные успехи в средней школе не отбили у нее желания учиться. «Мне необходимо знать все о человеке», — говорит принцесса. В первую очередь ее интересуют исследования в области психологии и философии. Нужно признать, что Диана питает известную слабость к обладателям дипломов и ученых степеней. И все же, чистая наука не для нее — больше по душе люди с практической жилкой, энергичные и деятельные, а не созерцатели. Директор авиакомпании Ричард Брансон, миллионер Джекоб Ротшильд (он в свое время занимался реставрацией фамильной усадьбы Спенсеров), двоюродный брат Дианы Дэвид Линли — об этих людях она говорит с неподдельным восхищением. Диана с одобрением отзывается о решительном поступке виконта Линли, который бросил карьеру придворного чиновника и занялся живым практическим делом. Кроме того, по словам одного из друзей, «она немного завидует Дэвиду: ведь он может свободно расхаживать по улицам без телохранителей». Когда-то низкая самооценка и неуверенность в собственных интеллектуальных возможностях заставляли Диану смотреть снизу вверх не только на мужа, но и на окружавших его высокопоставленных придворных сановников. Теперь ее не узнать: выработав самостоятельную позицию, она не боится отстаивать свою точку зрения, в том числе и по политическим вопросам. Результат налицо. Даже известные своим консерватизмом чиновники Министерства иностранных дел отдают должное дипломатическому искусству принцессы. В Форин-Офисе высоко оценили ее работу во время первого самостоятельного визита в Пакистан, центр исламского фундаментализма, где периодически вспыхивают антибританские страсти, и «Юнион Джек», государственный флаг Соединенного Королевства, подвергается ритуальному сожжению. Диана не без гордости говорит, что к ней, наконец-то, стали относиться, как ко взрослой.
В юности Диана панически боялась выступать перед большой аудиторией. Этот страх тоже удалось преодолеть. Теперь она почти каждую неделю выступает с речами и пользуется славой хорошего оратора. Тексты речей она пишет либо самостоятельно, либо с помощью небольшой команды референтов, в первую очередь личного секретаря Патрика Джефсона, своего верного союзника и единомышленника. «Штаб» принцессы — это гибкая структура, в задачи которой входит обсуждение главных вопросов, о которых намерена говорить принцесса, подготовка статистических выкладок и составление текста выступления.