Диармайд. Зимняя сказка
Шрифт:
Словом, салон функционировал, салон делом занимался, и отсутствие Саны со временем должно было потерять всякое значение.
Изора послала зов крестной, крестная ответила – делом занимаюсь. И действительно, Дара была в магазине, покупала все необходимое для талисмана Фаины. Не нашлось только подходящей бумаги. Впрочем, она знала, где раздобудет бумагу.
Забежав домой к Изоре, Дара позвонила оттуда Артуру, покопалась в своей сумке, взяла необходимое и понеслась ночевать к любовнику.
Она была очень довольна проведенным днем: после бурной ночи успела и поработать с полной выкладкой, и посидеть за компьютером, добывая оттуда гороскоп Фаины,
И он провел незабываемую ночь – каждые четверть часа хватаясь за живот и со стоном уносясь в известном направлении. Все попытки заговорить расстройство желудка разбились вдребезги – посреди заговора Дара смотрела на лицо страдальца и начинала бурно хохотать.
Артур встретил, поцеловал, и они вдвоем принялись хозяйничать, наслаждаясь этими забавными, почти семейными радостями, не торопя время, растягивая ожидание близости.
Но счастье длилось всего полчаса.
Зазвонил телефон, Артур взял трубку, сперва в его красивых глазах была тревога, потом промелькнуло что-то вроде торжества, торжество сменилось досадой. Чем разговор и завершился.
– Извини, – сказал Артур. – По делу вызывают. Это насчет выставки, очень важно, я в семь буду там, и как только отбомблюсь – сразу же домой!
Он, как всегда, не соврал. Речь действительно шла о выставке. Позвонил Колька Еремин (в шестьдесят два года – все еще Колька) и взвыл дурным голосом: галерею, где которую неделю безнадежно висели его деревенские пейзажи, администрация вдруг сдала под несколько банкетов, и следовало срочно забрать картины. Грузить же работы размером чуть ли не два на полтора – дело муторное, и Еремин собирал помощников. Самым перспективным был Артур – в смысле физической силы. Промеж собратьев по кисти царила полная взаимность – оба тихо презирали друг друга, стараясь это не слишком демонстрировать.
Позлорадствовав в душе насчет неудачи собрата, Артур оделся, поцеловал подругу и убежал.
Дара посмотрела на часы – у нее было достаточно времени, чтобы соскучиться. Читать те книги, которые стояли на полках у Артура, она не хотела. Телевизора она, как большинство целителей, не любила.
И очень кстати всплыла в памяти картинка – маленькое личико с настоящим природным румянцем и огромными умоляющими глазами.
– Фаина… – вслух сказала Дара.
Проблема скуки отпала сама собой.
И тут же вспомнились стихи о прекрасной сиде Нуав, которая носится по морскому берегу на призрачном скакуне. Фаина сама, добровольно и с большой охотой, осваивала то, что на Курсах проходили в обязательном порядке. Другой вопрос – на что она употребляла знания…
Фаина была прирожденным филидом.
Собственно говоря, в том, что женщина осваивала поэтическое ремесло, не было ничего противоестественного. История сохранила имена таких женщин, они жили и при королевских дворах. Только вот что делать с талантом Фаины здесь и сейчас – Дара понятия не имела!
На курсах этой ветви Бриг места не нашлось…
Интуиция подсказывала
Но прежде всего нужно было оказать горбунье помощь.
Обещанный Дарой талисман требовал немалого труда.
Это был довольно сложный предмет – его нужно было нарисовать на плотных листках бумаги, желательно – старой, даже чуть желтоватой, которые должны быть собраны в стопку, накладываясь друг на друга особым образом, и каждый миллиметр имел значение для выверенных веками совпадений, а чертить их следовало навскидку, без линейки и трафарета. Всего же листков в заковыристом талисмане было сорок восемь. Потом особым образом готовили цветные нити и цветной же воск, чтобы обвязать и запечатать стопку.
Дара сверилась с гороскопом Фаины и с лунным календарем, который всегда носила в сумочке. Время для изготовления талисмана было подходящее, а если поторопиться, то можно было успеть зарядить его в этом же месяце, на растущей луне. Она подошла к рабочему столу Артура. Тут были и бумага, и тушь, и тонкие перья, и скальпель, чтобы ровно нарезать листки нужного размера. Зеленую тушь она принесла с собой, и шерстяную пряжу нужных цветов, чтобы связать части талисмана в плотную стопку, и свечи, чтобы запечатать узлы. А вот нужной бумаги она не купила.
Зная, что Артур по натуре запаслив, Дара стала разгребать его хозяйство.
Она совершенно не собиралась вторгаться в частную жизнь своего любовника – она лишь хотела найти подходящую бумагу, и потому без всяких уколов совести стала копаться во всех стопках и папках, тем более, что это были папки для чертежных форматов, а один формат прекрасно делился на шесть нужных ей листков.
В третьей по счету папке она и нашла кое-что любопытное.
Сперва она даже не признала этот профиль с блистательным безразмерным лбом, выпяченным подбородком и остренькой, нацеленной на незримого врага, бородкой. Ей показалось странным, что профиль изображен на фоне то ли восходящего, то ли заходящего солнца, а еще несколько смутили летящие птицы. Однако никакой магией от странной картинки не повеяло. Дара взяла следующий листок и первым делом увидела подошву. Подошва летела прямо ей в лицо, и первым возникло желание шарахнуться. На самом же деле Артур изобразил человека, марширующего прямо на зрителя, имея в руках развевающееся вопреки всем законам оптики знамя. Художник, в целом владея перспективой, не удержался от соблазнов сильного ракурса, и подошва правого башмака знаменосца была несоразмерно велика и вообще оказалась смысловым ядром картинки.
Недоумевая, что это за чушь такая, Дара взяла третий лист и обнаружила космический корабль с художественной росписью на борту. Там были серп и молот, уже известный ей профиль с бородкой, пентаграмма (опять возникло подозрение насчет магии) и, наконец, большие буквы «СССР».
Тут только Дара опознала в профиле Ильича и от растерянности хмыкнула. Судя по стилю и содержанию, эти штуки Артур делал как раз двадцать лет назад для какой-нибудь институтской стенгазеты, унылого органа факультетского комитета комсомола, выпускаемого по требованию партии, правительства, но более того – парткома и деканата. Она еще застала эти жуткие творения, она еще помнила профили вождя, вырезаемые умельцами из латуни и выпиливаемые из фанеры лобзиком, причем опознать модель можно было, как правило, исключительно по лысине и бородке.