Диармайд. Зимняя сказка
Шрифт:
Крестная и крестница обнялись.
– Слушай, крестненькая, чего расскажу! Про Фердиада!
Сана вроде и знала, что эту тему трогать не следует, но смотрела в глаза, передавая при этом бессловесно: да, знаю, знаю, знаю, но не до деликатностей теперь и не до китайских церемоний.
– Так и я тебе расскажу про Фердиада! Я его ночью видела!
– Как – ночью? Ты что – была с ним?
– Идем, идем скорее! Сейчас все расскажу!
Дара и не подозревала, что так обрадуется возможности поделиться с Саной своими открытиями.
Они
– Может, ты по-человечески поесть хочешь? – спросила она крестную.
– Знаю я твое по-человечески! Хочешь, чтобы крестная треснула?
Если бы Дара питалась так, как Сана, она бы проходила в дверь боком. Если бы на ее рацион перешла Изора – попала бы в книгу рекордов Гиннесса, а там, кажется, самая толстая женщина планеты не дотягивает и до пяти центнеров. Но сквозь Сану все пролетало со свистом. Одно время ее вес остановился на сорока двух с половиной килограммах, и никакими тортами нельзя было его сдвинуть с мертвой точки. День, когда весы показали сорок три килограмма, был для Саны праздником.
Дара знала эту ее особенность, но подшучивала над ней крайне редко – Сана приобрела теперешнюю свою худобу и аппетит после посвящения, то есть – в перестройке ее организма на иные масштабы потребления и отдачи энергии Дара была хоть косвенно, а виновата.
– Садись, крестненькая! – позвала Сана.
Дара прежде, чем сесть, благословила трапезу.
– Так вот, начнем издалека. В школе я плохо знала алгебру, – сказала Дара и взяла кекс. – Я никак не могла понять, зачем она нужна. Геометрия – другое дело, я вот однажды рассчитывала выкройку для свитера и использовала теорему Пифагора. Но эти буквы в скобках и в квадратах для меня и по сей день непостижимы! Так вот, я затормозила с самого начала. Я никак не могла понять, почему минус на минус дает плюс!
– Я тоже, – призналась Сана, глядя на крестную с большим недоумением.
– И вот нашелся добрый человек, научил меня арабской мудрости. Слушай, пригодится. Друг моего друга – мой друг. Плюс на плюс дает плюс. Враг моего друга – мой враг. Минус на плюс дает минус. Друг моего врага – мой враг. Опять же, плюс на минус дает плюс. А теперь – самое главное. Враг моего врага – мой друг!
– Да, минус на минус! – обрадовалась Сана. – Но при чем тут алгебра?
– При том, что у Фердиада есть враг! Правда, Сана, клянусь зелеными холмами, есть! Вот кто станет моим другом! – воскликнула Дара. – Мы должны его найти! И, кажется, я даже знаю имя этого врага…
– Ну да, крестная, да! Я тоже знаю про этого врага! – в восторге завопила Сана. – Крестненькая, я тоже знаю! Кано проболтался, старый дурак! Помнишь, я тебе хотела рассказать? И этот враг – здесь! Он где-то совсем рядом, слышишь?
– Кано проболтался? Сам, что ли?!
– Да нет же, я его расколола! Крестненькая, миленькая, вот теперь мы его одолеем!
– Фердиада?! –
– Фердиада! Слушай, я гадала на этого врага!
– Ты с ума сошла?!
Дара сразу же сообразила, что след этого гадания наверняка остался где-то там, куда может заглянуть злопамятный сид.
– Я быстренько!
И Сана рассказала про тарок «Повешенный» со всеми его банальными толкованиями и с тем, которое вдруг пришло ей в голову, вылупилось из банальных, как из куколки бабочка. И про тарок «Звезда» рассказала она – вместе с пророческим толкованием Кано. И увлеклась, и принялась импровизировать, фантазировать, додумывать и без того непростые образы Арканов.
Дара слушала, кивала – и Диармайд обретал что-то вроде призрачной плоти, похожей на ту, что лежала в башне у старухи Буи. Из ночных видений, из далекого голоса, из тайных знаков судьбы, раскиданных по ее теперешней жизни, из догадок Саны о прошлом и будущем, из непонятных ответов на вопросы Дара лепила этого человека, и человек получался!
Сана же, не замечая странного взгляда крестной, принесла свою рукодельную колоду, а впридачу – два зеркала, чтобы Дара могла сравнить свой профиль с профилем на картинке.
– Это что же, у меня ноги разной длины?! – вдруг возмутилась она. – Ну, спасибо тебе, крестница! А бедра? Это что, бедра?
– Я переделаю тарок, – покорно сказала Сана. – А что у тебя?
– У меня?
И тут Дара поняла, что ей совершенно не хочется рассказывать крестнице про Диармайда.
Для женщины, которая ждет от мужчины телесных ощущений и осязаемых красот, Диармайд был бы сказкой на грани безумия, а любовь к Диармайду…
Любовь?!
К тому, кто вот сейчас, только что, был создан собственным воображением, и сверкающая статуя, не имея ежесекундной поддержки мыслью, уже стала осыпаться?…
Вот тут Даре стало страшно.
Она поняла, что опять рискует остаться без силы.
Или – без силы, или – без Диармайда.
Первым делом нужно было убедиться в присутствии силы!
Дара протянула вперед руку ладонью вверх и потребовала лососины.
Лосось, мудрая рыба, считался праздничной пищей. Вкушение его мяса прибавляло ума и сообразительности. Однако тот вид, который передавал через желудок еще и тайные знания, как это было во времена короля Финна, очевидно, вымер весь без остатка.
Именно мудрости, и побольше, требовалось сейчас Даре с Саной, чтобы разобраться с Фердиадом!
Дара сосредоточилась, сделала мощный посыл, зажмурилась – и тут же ощутила удар по ладони, одновременно услышав визг Саны и треск.
Она открыла глаза и увидела: ее рука прижата к столу ящиком, наполовину полным запрессовок с малосольным лососем, и этот же ящик раздавил всю посуду.
Силы было даже больше, чем в тот миг полнейшего отсутствия любви, когда она нечаянно слишком крепко приложила Артура.