Дикари Гора

Норман Джон

Две девочки уже тряслись в панике. Однако их желание, конечно, было ничем. Они, как животные, вместо которых их будут использовать, должны идти, туда, куда приказал их хозяин.

– Я понимаю это так, что Ты со своими вьючными рабынями, намереваешься отправиться в Прерии.

– Да.

– Завтра утром?

– Да.

– Значит Ты - торговец?

– Да.

– Я искал вдоль границы одного такого по имени Грант.

– Мне это известно.

– И как оказалось, никто ничего не знал о его местонахождении.

– О?

– Мне это показалось несколько необычным.

– И что же тебя так удивило?

– Этот парень, Грант, очень известный здесь торговец. Не кажется ли Тебе странным, что ни у кого не было бы ясного представления относительно его местонахождения?

– Да, это действительно может показаться немного странным.

– Вот я так подумал, - заметил

я, - у этого парня, Гранта, похоже, немало друзей, очень хорошо к нему относящихся, и эти друзья желают защитить его.

– Если это так, - заметил он, - то тогда этот Грант, по крайней мере, в некоторых отношениях, просто везунчик.

– Ты его знаешь.

– Да.

– Ты знаешь, где его можно найти?

– Да, знаю.

– И Ты сможешь проводить меня к нему?

– Я и есть Грант, - рассмеялся мой новый товарищ.

– Почему-то я так и подумал, - рассмеялся я в ответ.

9. Мы пересекаем Иханке.

– Это здесь, - сказал Грант, сидя верхом и повернувшись лицом ко мне. – Видишь те шесты?

– Да, - ответил я, вглядываясь вдаль. Мы уже отъехали приблизительно на два пасанга на восток от Кайилиаука.

– Вон один, - показывал Грант, - там следующий, и дальше ещё.

– Я вижу, - сказал я, прищуривая глаза.

Трава доходила да колен кайил. Это приблизительно по бедра рабыням, что шли следом за нашими кайилами, в коротких рабских туниках, сделанных из лоскута коричневой ткани с глубоким разрезом на груди, с соединёнными цепями ошейниками, держа поклажу с товарами на своих головах.

Шест перед нами был высотой приблизительно семь или восемь футов. Видимо высота подбиралась из того расчёта, чтобы шесты были видны из–под снега, во время зимних лун, таких как Ваийетуви и Ваникоканви. Шест представлял собой обесшкуренный побег дерева Ка-ла-на, на его верхушке висели два длинных, узких, желтых, пера с черными концами, взятыми с хвостового оперения птицы херлит. Это большая, ширококрылая, плотоядная птица, иногда на гореанском называемая Солнечным бойцом, или, в более буквальном, хотя в более неуклюжем английском переводе, «Нападающая из-за солнца», по-видимому, из-за её повадки нападать, пикируя на добычу, как и тарн, со стороны солнца. Подобные же шесты я мог видеть на расстоянии приблизительно в двести ярдов, в обе стороны, налево и направо.

Согласно Гранту такие шесты обрисовывают границу, хотя обычно их не ставят так близко друг к другу. Таким образом граница размечается вблизи от городов с белым населением.

Грант приподнялся в стременах, чтобы посмотреть, в восточном направлении, на холмистую местность, поросшую высокими травами. Ландшафт за шестами, казалось, не очень отличается оттого, через который проходил наш небольшой караван. Холмы, трава, купол синего неба с белыми облаками, казались почти такими же по обе стороны шестов. Эти вехи казались причудой, географически неуместной. Воткнутые в землю, с треплющимися на ветру перьями, они, казалось, не могли иметь особого значения. Ветер был свежим, и я дрожал сидя на кайиле.

Для тех, кому интересно, мы пересекали линию шестов в начале весны, в начале месяца Магаксикагливи, что можно перевести как Луна Возвращения Гантов. Предыдущий месяц был - Луна Воспаленных Глаз, или Иставикайазанви. Из-за его неустойчивой погоды, возможных заморозков и штормов со шквалистыми ветрами, Грант пересидел этот месяц дома. Следующий месяц - Возопиви, Луна Посевов, которую так назвали, в контексте, который я считаю чрезвычайно интересным. Это ясно дает понять, что люди в этой местности, когда-то относились к сельскохозяйственным народам. Думаю, это было до приручения кайилы, которое вызвало местное культурное преобразование первой величины. Каждый часто думает об охотничьей экономике, как представляющей более низкий уровень культурного развития, чем сельскохозяйственная экономика. Возможно потому что, сельское хозяйство обеспечивает более устойчивую культурную обстановку и может, поддерживать более многочисленное население на меньшем количестве территории. Один человек, с точки зрения сельского хозяйства может прокормиться меньше, чем с акра земли. Тот же самый человек, живя охотой, потребует территорию в несколько квадратных миль.

Здесь, однако, мы имеем ситуацию, когда народы сознательно предпочли широкое расположение и кочевую охотничью экономику перед сельскохозяйственной. Подвижность, предоставленная кайилами и изобилием кайилиауков, несомненно, сделала этот выбор возможным, выбор свободно перемещающегося охотника, гордого и свободного война, перед фермером, отрицающим широкие горизонты, перед тем, кто должен жить в зависимости от даров своей земли и быть привязанным к ней.

Грант сидел верхом на своей кайиле, высоком кауром

животном, вглядываясь на восток, на ту стороны от вешек. Позади него был приторочен вьюк, загруженный товарами. Повод, шедший от кольца, вставленного в ноздри кайилы, был накинут на луку седла. Я, также, сидел верхом на кайиле, но мой зверь был вороным, с шелковистым мехом, высокой шеей и длинными клыками. К седлу за моей спиной, также, был закреплён стандартный кайиловый вьюк. Наши вьючные животные, как четвероногих, так и двуногих разновидностей несли на себе различные товары. Мои товары были все размещены на моей грузовой кайиле. В свою очередь поклажа Гранта, конечно, была распределена между его одиннадцатью животным, одной кайилой и десятью двуногими вьючными животными. Среди моих товаров, присутствовали одеяла, окрашенные ткани, ленты, зеркала, бисер, чайники и кастрюли, а также весьма популярные в Прериях, карамели, сахар и химические красители. У Гранта подобные статьи так же имелись, но насколько я знал, он ещё вёз такие товары, как длинные гвозди, заклепки, топоры, металлические наконечники для стрел и копий, лезвия ножей и разделочные ножи. Лезвия ножей и длинные гвозди иногда используются для улучшения палиц. Лезвия, конечно, могут быть использованы и более привычным способом, то есть быть вставленными на резные рукоятки, из дерева и кости. Заклепки полезны при закреплении наконечников к древкам копий. Металлический наконечник для стрелы – это конечно выгодно. Они готовы к употреблению и легко устанавливаются на стрелы. Они вряд ли сломаются, как например каменные наконечники. Так же они делают ненужными опасные поездки в богатые кремнем области. Разделочные ножи обычно имеют изогнутое узкое лезвие. У них нет прочности необходимой для боя. Но они удобны для быстрой разделки охотничьих трофеев

Я видел, что Грант выпрямился в своём седле и взял поводья в руки.

Он, внезапно ударил пятками по бокам кайилы, посылая животное вперёд. Оно дёрнулось, и затем, мягкими, прыгающими длинными шагами, пересекло линию шестов.

Грант проехал приблизительно на двадцать ярдов вперед, и затем придержал свою кайилу, поводьями повернув её голову назад, в нашу сторону. Он освободил длинный, смотанный кольцами кнут, до того висевший на ремне, справа на луке его седла, и поехал назад, вдоль правой стороны каравана босых, скудно одетых, прикованных цепью за шеи красоток.

– Хэй! Хэй!
– прокричал он. Он дважды щёлкнул кнутом в воздухе. За тем объехал караван сзади, и проехал мимо него снова, на этот раз вдоль его левой стороны. Он был правшой.

– Мы - женщины, и лишь беспомощные рабыни!
– заплакала Джинджер.
– Пожалуйста, Господин, не заставляйте нас пересекать линию шестов!

– Передумайте, Господин, мы умоляем Вас! – присоединилась к ней Эвелин.

– Хэй! Хэй! – закричал Грант снова.

– Пожалуйста, нет, Господин! – Джинджер уже ревела в полный голос.

– Пожалуйста, нет, нет, Господин! – не отставала Эвелин.

Теперь уже кнут щёлкнул не в воздухе. Несколько девушек вскрикнули от болью. За тем удар кнута упал на Джинджер и Эвелин. Они закричали, переполненные болью.

– Хэй! Хэй!
– повторил Грант.

– Да, Господин!
– плача проговорила Джинджер.

– Да, Господин! – эхом повторила Эвелин.

– Хэй! Хэй! – понукал своих вьючных животных Грант.

Караван, подгоняемый щелчками кнута, во главе с испуганной рыжеволосой девушкой, прежней Миллисент Обри-Уэллс, из Пенсильвании, двинулся вперед. Джинджер и Эвелин с красными от плача глазами, и сломленные ужасом, спотыкаясь, пошли следом за рыжеволосой, сдёрнутые с места натянувшейся цепью. Другие девушки, страдающие от боли и чувствующие дергание цепи на их ошейниках, с плачем, последовали за ними. Каждая из рабынь была на соответствующем месте, точно том, которое им назначил владелец, и места эти были чётко обозначены ошейниками и цепями. Подозреваю что, только у Джинджер и Эвелин, были некоторые познания относительно природы места, в которое они забирались, но и они, в конечном счёте, были всего лишь варварками. Даже они, пока ещё, не были в состоянии понять, по крайней мере, не в полном значении, куда их повели, что с ними будет. Я думал что, что девушки, даже Джинджер и Эвелин, были совершенно невежественны в данном вопросе. Это облегчило их переход через линию шестов. Я наблюдал за девушками, несущими поклажу на головах, со скованными цепью шеями, пробирающимися сквозь высокую траву. Они как раз пересекали линию шестов. Я задавался вопросом, могут ли они хотя бы начать осознавать ужас, в который они входили. Да, думал я про себя, уж лучше такой путь, позволить им, в течение какого-то времени, оставаться в неведении. Они уже достаточно скоро изучат, что это значит, в таком месте, в месте кайилиауков и высоких трав, быть белой женщиной.