Дикари Гора

Норман Джон

– Однако, подозреваю, что такие вопросы, не в пределах прерогатив частной жизни рабыни.

– Конечно, нет, - засмеялся я. Такие вопросы – это общие сведения о рабынях, такие же, как цвет их волос и глаз, или размера их ошейников.

– А мои самые интимные измерения?

– Это такие же общие сведения, - уверил её я, - если кому-либо это интересно.

– Какая же часть личной жизни мне разрешена?

– Никакая.

– А какие-нибудь секреты у меня могут быть?

– Ни одного.

– Понимаю, - вздохнула она.

– Теперь,

Ты, возможно, немного лучше, чем прежде понимаешь. Что это значит быть рабыней.

– Да, Господин.

– Твое вскрытие, например, не должно остаться тайной, - заметил я.

– Кровь, которую Вы размазали на моей ноге, позволит всем увидеть это, - улыбнулась она.

– Ты боишься критики и насмешек других девушек? – спросил я.

– Я боюсь только того, что я, возможно, не достаточно понравилась своему Господину.

– Превосходный ответ, - похвалил я рабыню.

– Ведь они, тоже скоро будут бояться.

– Да, - согласился я с ней.

Я задавался вопросом, знала ли она, как точно она сказала. Девушки на цепи, что однажды откроется, чтобы отправить их служить мужчинам, обычно вскоре начинают конкурировать между собой, и легко оценить, кто будет служить владельцам лучше всего, а те, кто упорно не вступает в это соревнование, те обычно становятся первыми, кто идёт на корм слинам.

– Я была глана, - она улыбнулась.
– Теперь я – фаларина.

Я положил ей на рот свою руку, и сильно прижал, принуждая замолчать. Потом я убрал руку и сказал:

– Такие определения используют, говоря о свободных людях. Они применимы к рабыням, не более чем к самкам тарсков.

– Да, Господин.

– Ты была девушкой белого шелка, - пояснил я.
– Теперь Ты - красный шелк.

– У нас нет прав, в таких вопросах, на те же самые слова как у свободных людей? – опешила она.

– Нет, - ответил я жёстко.

– Я всё понимаю, Господин, - сказала она, со слезами в глазах.

– Даже здесь, обрати внимание, оба слова предполагают равный статус. Оба понятия одинаково положительны, оба свойства задуманы как являющиеся одинаково реальными.

– Это верно.

– Безусловно, белый цвет в контексте «девушки белого шелка», имеет в гореанском оттенок скорее невежества, наивности, и нехватки опыта, и в гораздо меньшей степени предполагает чистоту и невинность. Красный цвет в контексте «девушки красного шелка», с другой стороны, ясно означает опыт. Каждый ожидает, что девушка красного шелка, например, не только будет в состоянии найти дорогу к его мехам, но под кнутом, властью и унижением, возможно в цепях, окажется чувственным сокровищем в пределах оных.

– Я - красный шелк, - проговорила она.
– Возьмите меня.

– Возможно, - пообещал я, и начал нежно ласкать её.

– О-о-о! Да!

– Тебе нравится это?

– Я должна отвечать на такой вопрос?

– Да.

– Да, Господин, - ответила она, задыхаясь.
– Мне нравится это.
– Она закрыла глаза.
– О, да. Мне нравится это.

– Господин – позвала она, глядя на меня.

–

Да.

– За сегодняшнюю ночь, Вы не раз упомянули, «связанная или скованная цепью».

– Да.

– Я боюсь быть связанной или скованной цепью.

– Значит, есть все основания связать тебя или приковать на цепь.

Она вздрогнула.

– Господин, - позвала она вновь.

– Да.

– Зачем нужно связывать женщину, являющуюся рабыней? – спросила она.
– Она знает, что для неё нет никакого спасения. Она не собирается убегать. Она знает, что Вы можете сделать с ней всё, что и как Вам понравится.

– Это держит её в нужном для Господина положении, для того чтобы неспешно трудиться на её теле.

– Это верно.

– Но основные причины, как Ты могла бы подозревать, психологические, с точки зрения Господина и с позиции рабыни. Она, скованная цепью, или связанная - беспомощна. Она знает, что, по прихоти владельца, могла бы быть разрезана как плод ларма. Это увеличивает её ужас, её уязвимость, и её желание угодить, которое будет сочтено приятным. Это повышает её чувствительность как рабыни, и, соответственно, готовность ответить на прикосновения Господина. С точки зрения рабовладельца, конечно, это также является стимулирующим. Приятно для мужчины иметь неограниченную власть над женщиной, видеть её связанной или закованной в цепи, в том положении, что он выбрал, и знать, что она должна подчиняться любому его капризу. В такой ситуации свойства их природы, такие как господство и подчинение резко усиливаются. И это ощущается и рабовладельцем и его рабыней. Кроме того, по физиологическим причинам, обычно обездвиживание ведёт к повышению отклика женщины. Судороги страсти, несколько ограниченные, или точнее сказать, направленные, отрегулированные, управляемые, и заключенные в пределах параметров, установленных Господином, должны оказаться более интенсивными и более концентрированными.

– Я понимаю, - послышался её шёпот.

– Но главное, по моему мнению, - это психологическое давление на женщину. Её приводят в дом Господина, и в ясных, насильственных и неоспоримых понятиях показывают реальность её новой ситуации. Что она беспомощна, что она в его власти и милосердии. Что она, независимо от её желания, является теперь его собственностью. Что он может делать с ней всё, что ему нравится. Что она принадлежит, что она - его рабыня, и что он - её хозяин.

– И я была бы испугана, если бы оказалась связана, - согласилась она.

Но я-то видел, что она уже хотела быть связанной.

Я продолжал ласкать её.

– Господин, - прошептала девушка.

– Да.

– Свяжите меня – шепотом попросила она.

– Ты просишь этого?

– Да, - выдохнула она.
– Я прошу Вас связать меня.

– Встань на колени, - резко и громко приказал я ей, - быстро.

Она стремительно встала на колени, и испуганно посмотрела на меня.

– Я передумала, - попыталась отказаться она, глядя на меня со страхом.

– Не меняй положения.