Дикари Гора
Шрифт:
– Инфекции их ереси нельзя позволить заразить других.
– Польза целого должна иметь приоритет перед пользой частей.
– Вы убиваете их? – спросил я.
– Нет!
– Мы не можем убить!
– Это противоречит Учению.
– Но Вы выгоняете их, предполагая, что они погибнут в Прериях, -
Напомнил я.
– Но ведь это - Прерии, будут тем, что убьёт их, а не мы.
– Мы, таким образом, невиновны.
– Такое изгнание является приемлемым для Учения? – спросил я.
–
– Вы должны понять, что нам не нравится поступать так.
– Так поступают только после того, как любая иная альтернатива была исчерпана.
– Различность нападает на корень Одинаковости. Одинаковость важна для самой цивилизации. Таким образом, Различность угрожает обществу и цивилизации непосредственно.
– Различность должна быть уничтожена.
– И что же, получается что, есть только одна ценность, одно достоинство? – не выдержал я.
– Да.
– Один это один, - глубокомысленно изрёк кто-то из них, -самоидентичный и одинаковый.
– А шестнадцать, это шестнадцать, - заметил я.
– Но шестнадцать, это, же шестнадцать раз по одному, и таким образом всё опять уменьшается до одного, который один.
– А что тогда относительно половины и половины? – спросил я.
– В целом они составляют один.
– Что относительно одной трети и одной трети, тогда? – уже издевался я.
– Каждый из тех есть всего лишь одно число, и, таким образом, каждый это один, и один это один.
– А что Вы думаете о разнообразии вокруг Вас, - спросил я, - скажите, как относиться к кайиле и слину?
– Одна кайила и один слин, оба один, который есть один.
– Что Вы можете сказать относительно ноля и одного?
– Ноль - одно число, и каждый - одно число, и таким образом каждый есть один, и один есть один.
– А относительно ничто и один?
– Один это один, и ничто это ничто, как если один был покинут одним, который и являлся одним.
– Но у Вас было бы по крайней мере одно ничто, не так ли?
– Ничто или ничто или один. Если это ничто, тогда это ничто. Если это один, то это один, и на одном.
– Таким образом, все - то же самое, - заключили Ваниямпи.
– По-моему, то, что Вы несёте это полный бред, - не выдержал я.
– Вы знаете об этом?
– Для неосведомленного глубина часто кажется бредом.
– Действительно, для некоторых, кому не хватает просвещённости, это может также показаться бредом.
– Чем более абсурдным что-то кажется, тем более вероятно что, это должно быть верно.
– Это кажется абсурдным, - согласился я с первой частью последнего довода.
– И это, само по себе, есть то самое доказательство, которое показывает, что Учение наиболее вероятно правильно.
– И это, как предполагается, самоочевидно? –
– Да.
– Но это не самоочевидно для меня, - заметил я.
– Это не изъян его самоочевидности.
– Вы не можете обвинить самоочевидность Учения в этом.
– Что-то, что самоочевидно одному человеку, может быть не самоочевидно другому.
– Как это может быть самоочевидно одному, и не быть таковым другому? – продолжал я издеваться.
– Кто-то может быть более талантливым в обнаружении самоочевидности, чем другой.
– А как Вы различаете то, что только кажется самоочевидным, и то, что действительно самоочевидно?
– Царствующие Жрецы не обманули бы нас.
– Они-то тут причём? – удивился я.
– Это самоочевидно.
– Вы когда-либо ошибались о том, что самоочевидно?
– Да, часто, - признался Тыква.
– Как Вы объясняете это?
– Я спросил.
– Мы слабы и немощны.
– Мы - только Ваниямпи.
Я посмотрел на Тыкву.
– Безусловно, - сказал он, - Есть место для веры во все это.
– Довольно большое место, насколько я догадываюсь, - предположил я.
– Достаточно большое, - подтвердил Тыква.
– Насколько же большое? – допытывался я.
– Достаточно большое, чтобы защитить Учение, - сказал он.
– Я так и думал, - усмехнулся я.
– Нужно же верить хоть чему-то, - объяснил Тыква.
– Почему бы не поэкспериментировать с правдой? – предложил я.
– Мы уже верим правде, - сказал один из Ваниямпи.
– Что же заставило вас?
– Учение говорит нам.
– Вы должны понять, что нам не нравится изгонять людей на смерть. Нам очень жалко поступать так. В случаях изгнания мы часто едим в тишине, и льём горькие слезы в нашу кашу.
– Я уверен, что это выглядит очень трогательно, - усмехнулся я, представив себе эту картину.
Тыква посмотрел вниз, в сторону девушки. Непосредственно на неё он не смотрел, но она знала, что стала объектом его внимания, пусть и косвенного.
– Научите меня своему Учению, - попросила она.
– Я хочу стать Одинаковой.
– Замечательно, - обрадовался Тыква. Он даже было протянул руку, чтобы тронуть её, столь доволен он был, но внезапно, в ужасе отдёрнул руку назад. Он покраснел, на его лбу выступил пот.
– Превосходно, - загудели Ваниямпи все сразу, - Вы не пожалеете об этом.
– Вы полюбите быть Одинаковой.
– Это - единственная цель бытия.
– Когда мы доберёмся до загона, Вы будете развязаны и должным образом одеты, - пообещал Тыква.
– В одежде подходящей Ваниямпи, Вы оцените нас по своим прежним критериям, из предшествующей жизни, и поймёте какую честь, и уважение вам будут оказывать среди нас.