Дикари Гора
Шрифт:
– Нет, - повторил я.
– Возьмите меня с собой, - взмолилась она.
– Я собираюсь оставить тебя точно там, где Ты сейчас находишься, -разочаровал я её, и добавил, - моя прекрасная наемница.
– Наемница? – удивилась девушка.
– Я не наемница! Я - Леди Мира из Венны, из касты Торговцев!
Я улыбнулся.
Она откинулась назад, на свои пятки.
– Что Вы знаете обо мне? Что Вы делаете в Прериях? Кто Вы? – посыпались вопрос за вопросом.
– Ты хорошо выглядишь в ярме, - похвалил я её, вместо ответа.
– Кто Вы? – не отступала пленница.
–
– Неужели Вы собираетесь оставить меня здесь, вот так?
– Да.
– Я не хочу идти в загон этих людей. Они безумцы, они все сумасшедшие.
– Но, Ты же просила их взять тебя с собой в загон, - напомнил я, -чтобы брать уроки их Учения.
– Я не хочу умирать, - всхлипнула она.
– Я не хочу быть оставленной на смерть в степи.
– Тогда, тебе лучше всего начинать истово верить их Учению. Скорее всего, они не останутся спокойными, будучи обманутыми в этом отношении.
– Я не хочу жить их лицемерной жизнью.
– Уверен, что многие именно так и живут в загонах Ваниямпи.
– Неужели, я должна пытаться верить их нелепостям?
– Если сможешь, то это сильно облегчит твою жизнь.
– Но я же не дура.
– Безусловно, легче всего принять чуждые верования, когда они были внушены с детства. Внушение эксцентричных верований обычно наиболее успешно действует на невинных и беззащитных, даже более успешно, чем на неосведомленных и отчаявшихся.
– Я боюсь их, - вздрогнула она.
– Они будут смотреть на тебя с достоинством и уважением, как на то же самое.
– Лучше ошейник в городах, - закричала она, - лучше надругательства и продажа с общих полок, лучше быть рабыней, запуганной и послушной у ног её хозяина.
– Возможно, - я даже не стал спорить с ней.
– Я боюсь их, - повторила она.
– Почему?
– Разве Вы не поняли, как они будут смотреть на меня? Я боюсь, что они заставят меня стыдиться моего собственного тела.
– Тем не менее, помни, что Ты красива.
– Спасибо, - прошептала она.
Безусловно, опасность, о которой она говорила, существовала, и была довольно реальной. Для ценностей одних довольно трудно не быть затронутым ценностями других, тех, кто находится вокруг. Даже изумительной красоты и глубины человеческой сексуальности, бывает недостаточно, в некотором окружении, стремящемся вызвать причудливые реакции беспокойства, затруднения и позора. Среднему гореанцу такие реакции показались бы непостижимыми. Возможно, подобное окружение, могло бы просто быть признано безумным. Трагедией является то, что в такое окружение попадают дети, и впитывают окружающее их безумие.
– Вы действительно думаете, что я красива?
– Да.
– Ну тогда заберите меня с собой!
– Нет.
– Вы оставите меня с ними?
– Да.
– Почему?
– Это развлекает меня.
– Тарск! – крикнула она.
Я поднёс хлыст к её лицу.
– Ты можешь поцеловать это, или быть избита этим, - предложил я ей.
Она поцеловала гибкую, тонкую кожу хлыста.
– Ещё раз, и медленно, - приказал я.
Она подчинилась, а потом взглянула на меня.
–
– Я ошибся. Ты – теперь только бывшая наемница, - поправился я.
– И что я теперь?
– Думаю, Ты можешь сама догадаться, - усмехнувшись, сказал я.
– Нет! – крикнула девушка.
– Да, - заверил её я.
Она вновь безрезультатно попыталась вырваться из ярма.
– Я - беззащитна, - простонала она.
– Да.
Она выпрямила тело, и вскинула голову.
– Если Вы заберёте меня с собой, то, несомненно, я стану вашей рабыней.
– Полностью, - подтвердил я.
– Получается, что большая удача для меня, что Ваниямпи уведут меня в их лагерь. Там я буду свободна.
– Все Ваниямпи - рабы, рабы краснокожих дикарей, - объяснил я.
– Дикари живут в загонах? – спросила она.
– Обычно нет. Они обычно предоставляют Ваниямпи самим себе. Они не очень заботятся, присмотром за ними.
– Значит, с практической точки зрения, они - рабы без хозяев, -заключила она.
– Возможно.
– И значит я, тоже, буду рабыней без хозяина, - сделала она вывод.
– С практической точки зрения, насколько я знаю, большую часть времени, Ваниямпи, принадлежат всему племени, а не конкретному человеку. Таким образом, их рабство есть нечто отдаленное и обезличенное. Принадлежность общности, конечно, может затенить рабство, но не отменить его.
– Это - наилучшая ситуация для раба, быть одному без владельца, -сказал она.
– Так ли? – переспросил я.
– Одинокий и ненужный раб без хозяина.
– Когда я была пленена, я боялась, что меня сделают рабыней, истинной рабыней. Я боялась, что, мне придётся бежать в стойбище краснокожего хозяина, вспотевшей у взмыленного бока его кайилы, с верёвкой, завязанной на моей шее, что там одетая в рабские тряпки, я буду использоваться для грязной работы и удовольствий Господина. Я боялась, что меня унизят до состояния домашнего животного. Я боялся, что бисерный ошейник будет завязан на моём горле. Я боялась, что за малейшую провинность меня подвергнут жестокому наказанию веревкам и плетьми. А главным образом я боялась остаться в вигваме наедине со своим Господином, где я, по его знаку, должна буду служить ему глубоко, смиренно и долго, исполнять все его малейшие прихоти, что он сможет пожелать, с полной внимательностью и услужливостью рабыни. Вы можете вообразить себе мой ужас от простой мысли о том, чтобы оказаться так беспомощно принадлежащей мужчине, быть такой беспомощной в его власти, и стать беспомощным объектом его господства и владычества.
– Конечно.
– И вот теперь, - сказала она, - я могу радоваться, что буду избавлена от всего этого. Я поражена своей удаче. Насколько же глупы, оказались дикари, чтобы быть настолько снисходительными ко мне!
– Они не глупы, - заверил я пленницу.
– Я слышала, что они взяли в свои стойбища других женщин, - сказала она.
– Да.
– Но это не было сделано со мной.
– Нет.
– Они оставили меня.
– И почему же они так поступили? – поинтересовался я.