Дикарка для ректора Высшей академии ведьм
Шрифт:
День на пляже пролетает на удивление быстро. Мы пьем какие-то безалкогольные коктейли, на обед заходим в здание виллы, в ресторан. Все здесь исключительно вкусное. Я время от времени ополаскиваюсь в море, но уже не захожу глубоко. Теодор тоже купается, но плавает. И отлично плавает, надо сказать. Далеко и красиво. Ловлю себя на том, что любуюсь, наблюдая за ним в воде и когда он выходит.
В детдоме я не видела красивых мужчин. Точнее, вообще не видела мужчин в правильном смысле. Воспитательницами, а правильнее выразиться, надзирательницами были женщины разных возрастов
Теодор — первый мужчина, которого я вынужденно рассматриваю очень близко. Который находится непосредственно рядом. Наверное, мой отец мог бы быть таким же красивым и сильным, если бы остался жив.
Теодор велит собираться около шести вечера, когда солнце клонится за горизонт и заливает морскую кромку бордово-красным заревом. Мне понравилось тут и, если честно, не хочется уезжать, но я держу свои хотелки при себе и досадую, что теперь буду скучатвь.
Привязанности — зло. Я это определила ещё лет в двенадцать, а Теодор неуклонно подсаживает меня на красивую жизнь и комфорт. Это бесит. Я ведь спокойно жила в тридцатифутовом (10 кв м) клоповнике, жрала лапшу из коробок, надевала шмотки из секонд хэнда и ни о чем не жалела. В любой момент могла рвануть на новое место. А теперь… Все, что предлагает Теодор, якорем притягивает меня к этому месту и к нему самому.
В поместье нас приветливо встречает Марсела и спрашивает, когда подавать ужин.
— Ужин сразу после примерки, — улыбается ей Теодор и переводит довольный взгляд на меня. — Пора тебя одеть по-человечески, ведь завтра ты поступаешь в Академию!
Вздыхаю. У меня нет права отказаться, как и уйти. И я уже почти приняла условия своего содержания, но каждый раз очередное нововведение забирает у меня частичку моей самобытности. Окультуривая, приспосабливая меня к жизни, которой я не хочу.
Одежда, подготовленная Марселой, ждет меня в моей спальне. Плечики с костюмами, рубашками, брюками, платьями и юбками разложены на огромной кровати. Не сказать, что здесь прямо вагон одежды, но каждого вида по паре вариантов точно.
Теодор закрывает за нами дверь и опирается о неё спиной, складывая руки на груди.
— Примеряй, а я посмотрю, — выглядит как хитрый лис, и глаза маслянисто блестят.
— Вы не выйдете, да? — спрашиваю обреченно.
Он качает головой. Естественно. Как я могла подумать, что он упустит возможности полюбоваться на мое полуодетое тело?
21
Теодор
Ванной тут нет, и Анис не скрыться от моего взгляда. Она снова краснеет. С чего? Я ведь видел её голой, в купальнике, сейчас она предстанет только в трусиках. Чего тут такого?
Нет, я мог бы понять её страх, что я не удержусь и овладею ей, но я постараюсь, чтобы примерка оказалась примеркой и не вышла за эти рамки. Хотя сексуальный голод уже сводит меня с ума.
С момента нашей встречи я больше никого не снимал. Ждал эту красавицу,
Анис нехотя раздевается, сбрасывает свои дурацкие нищебродские шмотки и, прикрыв голую грудь руками, смотрит, с чего начать. От вида её тела член мгновенно наливается кровью. Черт, я уже не уверен, что сдержусь. Зря я это затеял.
— Не испытывай мое терпение, надень уже что-нибудь, — хрипло рычу ей и незаметно поправляю стояк.
Какая же она горячая! Первым надевает рубашку и брючный костюм темно-графитового цвета. Приталенный пиджак и прямые брюки со стрелками шикарно смотрятся на ней, подчеркивают фигуру. Ножки у неё длинные, костюмы носить сам Бог велел.
— Шикарно! Следующий лот, — приказываю, закусывая ноготь большого пальца.
Анис снова раздевается, и снова приятно на это смотреть. И снова краснеет! Нет, ну как так может быть? Стесняшка.
Она меряет ещё один костюм, который садится на неё так же прекрасно — Марсела молодчина, отлично угадала с размером — и переходит к платьям.
Анис натягивает через голову плотное трикотажное платье нюдового оттенка. Застегивает на талии широкий пояс. Юбка-карандаш достает ей до колен. Тоже строгий вид, аристократичный.
Когда Анис принимается снимать это платье через голову, тянет подол вверх, оголяя бедра и трусики, затем показывается живот и аккуратная грудь с напряженными сосками, не выдерживаю. Подхожу и в одно движение помогаю ей избавиться от платья.
Анис в страхе отпрянывает, но места особо нет, так что вскоре вжимается в стену рядом с окном. Подхожу, сгребаю в охапку и усаживаю её на широкий подоконник. Занимаю место между её ног, пока она их не свела, и впиваюсь взглядом в глаза. Ты даже не представляешь, девочка, какие желания ты во мне будишь. И я их реализую. Непременно.
Анис упирается мне в плечи, вяло пытается оттолкнуть, при этом смотрит на меня круглыми и испуганными глазами, а соски торчат и манят, притягивают взгляд. Беру её за лицо, очерчиваю большими пальцами скулы. Хочу поцеловать её сочные сладкие губы. Нет, я хочу целовать её всю. Везде. Я хочу её взять.
Ставлю большьие пальцы ей на подбородок и, сломив слабое сопротивление, заставляю открыть рот. Её руки уже не давят мне на плечи, просто лежат. Девочка плывет под моим напором, но все ещё очень боится.
Плевать. Член ноет от возбуждения, мое тело жаждет обладать этой смазливой ведьмочкой. Проталкиваю Анис в рот два пальца.
— Соси, — приказываю, а голос совсем садится.
В её глазах плещется паника, но она исполняет. Смыкает губы вокруг моих пальцев и неумело трогает подушечки языком. Нет, зря я это затеял. Зря начал. Зря решил посмотреть. Я уже не смогу остановиться. Мне нужна разрядка. Единственное, что ещё остается неизменным, не творить насилия в её первый раз.
Вырываю пальцы и отхожу к кровати. Бросаю подушку на пол между перед своими ногами.