Дикая принцесса
Шрифт:
– Нет, дану, спасибо. Я могу ехать.
До Уланду они добрались только через два часа, и к тому времени Ри уже едва не клевал носом, лишь из упрямства не покидая седла. Он вцепился мертвой хваткой в поводья, ноги, сжимавшие бока лошади, отдавали тупой ноющей болью, спины и того, что пониже, Ри практически не чувствовал. И потому даже не рассмотрел места, куда они приехали. Запомнил только высокие кипарисы и длинную песчаную дорожку, ведущую к дому, ослепительно красивую женщину, выбежавшую навстречу Гергосу, и молодого, но строгого распорядителя, который тут же принялся командовать: куда отнести багаж, где оставить лошадей, по какой лестнице подняться в дом. Войти следом за дану Ри не
Он добрел, шатаясь, до комнаты, на которую ему указал один из слуг, и, скинув камзол, рухнул на постель. Даже не успел заметить вторую кровать, стоявшую у противоположной стены, и очень удивился, когда в комнату, держа перед собой свечу, вошел Эвретто. Камердинер обвел скупую обстановку презрительным взглядом, осмотрел почти бесчувственного Ри и фыркнул. Ри, слишком уставший, чтобы обижаться, натянул повыше одеяло, отвернулся и вскоре снова уснул.
Проснулся он в одиночестве и сразу же понял – проспал. Солнце стояло уже высоко, за окном пели птицы и стрекотали кузнечики, но вот в доме стояла подозрительная тишина. Так бывает, только когда слуги уже переделали всю утреннюю работу, а хозяева встали и уже позавтракали. Ри поспешно вскочил, вспомнил, что спал, практически не раздеваясь, и в ужасе уставился на помятую тунику. Потом схватился за платок. В Интернате ему почти не приходилось думать об одежде, она была мятой и заношенной практически у всех. Только подмастерья ювелиров щеголяли новыми чистыми рубахами, да и то по праздникам.
Что же делать? Эвретто его убьет! И, пожалуй, на этот раз будет прав. Ри вспомнил свою радость при виде костюма пажа и едва не застонал в голос. Дурак! Он стянул тунику, разложил ее ровно на кровати и, как мог, разгладил. Теперь она выглядела немного лучше, но, стоило Ри ее поднять, снова пошла складками и заломами. Проклятье!
Услышав голоса за окном, Ри быстро оделся, застегнул на все пуговицы камзол и попытался пригладить волосы. Вот еще холера! Он умылся в оставленном Эвретто тазу и слегка намочил челку, чтобы не так мешалась. Потом выбежал из комнаты и отправился по поиски дану. Двигаться было больно. Отвыкшее от седла тело отчаянно жаловалось и требовало покоя. Ри прибавил скорости и чуть не столкнулся в дверях с распорядителем.
– Господин, – поспешно отступив, поклонился Ри, – я искал дану...
– Его светлость спрашивал о вас, – ответил распорядитель.
Из-за специфического разреза глаз выражение лица молодого мужчины казалось строгим и едва ли не пренебрежительным, но говорил он вполне дружелюбно, и Ри осмелился спросить:
– Давно?
– Около получаса назад.
Полчаса! Не так и много. Но все равно плохо!
– Где я...
– Он в саду.
– Спасибо!
Ри выбежал на крыльцо и едва не скатился кубарем, когда яркое солнце мазнуло по глазам. Он побежал вперед, не поднимая глаз от песчаной дорожки. Кажется, это следы Гергоса. Куда они ведут?
Они вели прямо к саду. К сожалению, Ри не обратил внимания на вторую цепочку следов, тянувшуюся рядом, и присутствие госпожи Дакару стало для него полной неожиданностью. Снова едва не налетев на кого-то, Ри поднял глаза и увидел прямо перед собой красивую молодую женщину, изящно одетую, с милой улыбкой на лице. Дану Гергос рассмеялся.
– Вы хорошо поспали?
Ри покраснел до самых ушей, едва не споткнувшись, поклонился госпоже Дакару, а на Гергоса даже взглянуть не посмел.
–
– Познакомьтесь, душа моя, это Ри, мой новый паж.
– Очень приятно.
Ри склонился над протянутой рукой, но целовать пальчики с аккуратными розовыми ноготками не стал. А выпрямившись, убрал руки за спину, чтобы дану не заметил почерневших от поводьев ладоней.
– Теперь, когда все в сборе, мы можем идти.
Они ждали его? Едва ли можно было покраснеть еще сильнее, но у Ри получилось. Гергос взял госпожу Дакару под руку и повел куда-то вглубь сада. Ри поплелся следом, разглядывая любовницу хозяина со спины. А спина была красивой, ровной, со спадающими до лопаток круто завитыми локонами. Из-под подола легкого, практически летнего платья то и дело мелькал аккуратный каблучок, чуть выше, чем было принято. Наверное, госпожа Дакару переживала из-за своего невысокого роста – она была ниже Ри, но выглядела удивительно пропорциональной и хорошо сложенной. Ри вспомнил милое приветливое лицо и окончательно скис. Ну что ей мешало оказаться горбатой стервой?..
– Направо, мой господин, – нежный голосок госпожи Дакару ударил, подобно отравленному кинжалу.
Может быть, она окажется непроходимой дурой? Ри захотелось разбить лоб о ближайшее дерево. Ну что за глупости постоянно лезут в голову? Он заставил себя оторвать взгляд от любовницы Гергоса и как следует оглядеться. Сад вокруг был прекрасен. Газоны вдоль усыпанных мелким желтым песком дорожек пестрели разноцветными шафранами, нарциссами и тюльпанами. Стоило подуть ветру, и весь сад окутывало изумительным ароматом цветущих апельсиновых деревьев. Между раскрытыми яркими бутонами летали пчелы и бабочки, жужжали басовито мохнатые шмели.
Солнце припекало. Ри провел ладонью по влажному затылку, стирая пот, но расстегнуть камзол так и не решился. Госпожа Дакару вела их все дальше вглубь цветущего великолепия. Зачем? Почему-то спрашивать было неудобно. Ри бросил мрачный взгляд на идущего впереди Гергоса и, пока никто не видит, пнул небольшой камушек. Тот улетел куда-то в заросли гибискуса.
– Прошу! – улыбнулась госпожа Дакару.
Ее рука с тонким, украшенным золотым браслетом запястьем, указала на небольшую беседку. Сверху, проникая сквозь небольшие отверстия в крыше, нависали ветви цветущей оливы. Внутри, вдоль стен, протянулось несколько узких скамеечек, а в самом центре стоял мольберт. Гергос обошел его, чтобы взглянуть на оставленный холст, и его брови приподнялись в немом изумлении. Ри тут же захотелось протолкаться вперед, но места не было: беседка едва вмещала двоих.
– Вам нравится? – взволнованно спросила госпожа Дакару.
Ее лицо дышало такой надеждой, что Ри на мгновение сделалось противно от самого себя. И немного – от Гергоса. Она была прекрасна, как сад, как все поместье, она любила его! А он? Дану еще немного посмотрел на картину, мельком взглянул на Ри, а потом ответил, довольно сухо:
– Это мило.
***
Линая вздрогнула, чуть отстраняясь. Она старалась скрыть разочарование, но у нее не больно-то получалось. За последние три месяца она совершенно разучилась притворяться. Как богатая, циничная вдова превратилась в эту восторженную девчонку? Гергосу казалось, что на этот раз ему ничто не угрожает и что он сам никого не ранит мимолетной интрижкой. Но теперь он жалел, что согласился приехать, что не прекратил все еще несколько недель назад, когда Линае взбрело в голову написать его портрет. Он должен был догадаться.