Дикая звезда (Том 2)

Коултер Кэтрин

– Ваш отец пожалел о том, что произошло, Брент, - сказал он напрямик, без предисловий.
– Конечно, не сразу, уж очень он был рассержен.
– От старика не укрылось движение Брента, машинально тронувшего пальцами шрам на щеке.

– Он вам обо всем рассказал?

– Да, и только я один знаю, что тогда произошло.

Простите меня, Брент, за то, что я позволяю себе бередить старые раны. Но вы же пришли ко мне, чтобы поговорить об отце, не правда ли?

– И о нем, и о других вещах, - вздохнул Брент.
– На его месте я, вероятно, убил бы такого

сына. Я был бы не слишком хорошим сыном?

– Все в прошлом, Брент.

– Да, он умер, и теперь слишком поздно пытаться что-то исправить.

– Знаете, что он десятки раз перечитывал ваши письма к брату? Следил за успехами. Узнав, что вы открыли салун в Сан-Франциско, был очень рад за вас. Помню, с удовольствием говорил мне, что наконец-то вы осели на месте, наконец поладили с самим собой.

Брент помнил то письмо, последнее из написанных им. Оно было проникнуто возбуждением, удовлетворенностью, надеждами.

– Как жаль, что он не дожил до вашей свадьбы.

Он очень бы порадовался.

– Думаете? Я не уверен. Возможно, он представлял себе моего сына, в далеком будущем, в постели с новой соблазнительной молодой женой отца. Иронический итог, воздаяние конечной справедливости.

– Не могу представить, чтобы вашей молодой жене вздумалось умереть, сухо заметил Джеймс Милсом.

– Как и я не мог представить, что умрет моя мать.

Милсом, нахмурившись, откинулся на спинку кресла.

– Я думаю, пора избавляться от чувства вины, Брент. Сам я вас, разумеется, не осуждаю, и ваш отец тоже перестал осуждать очень скоро после вашего отъезда. Лорел...
– он помолчал, тщательно подбирая слова.
– Не считаю, что разумно, как для мужчины, так и для женщины избирать себе спутника жизни за пределами своего поколения. Ваш отец осознал свою ошибку очень быстро. Правда, не раньше, чем застал вас в постели с Лорел. После этого он никогда не был близок с нею.

– Почему? Потому что я ее осквернил?

– Нет, потому что переживал из-за своей глупости и слепоты. Послушайте, Брент, ваш отец провел последние годы не в одиночестве. Он нашел себе другую и был счастлив.

Брент подался вперед в кресле.

– Я не стану называть вам имя этой леди. Достаточно сказать, что он был осмотрителен, и опять-таки я единственный человек, кому он доверил свою тайну.

– Вы меня утешили, - заметил Брент.
– Видит Бог, он этого заслуживал. Если бы только я не был таким эгоистом, если бы понимал...

– Мне никогда не доводилось встречать восемнадцатилетных юношей, которые были бы святыми, Брент. Ну а теперь должен сказать тебе кое-что. Я виделся с вашим отцом перед самой его смертью. Он хотел написать вам письмо.., как я думаю, очистить свою и вашу душу. Но на это уже не оставалось времени. К сожалению. Что же касается его завещания, то он поначалу лишил вас наследства, но очень скоро, года через два, изменил решение.

Письмо. Да, подумал Брент, сцепив пальцы, жаль.

– Будь я на месте отца, я сделал бы своим наследником Дрю.

– Ваш брат не интересуется ничем, кроме живописи, вы же знаете. Что до Лорел,

я нахожу весьма небезынтересным то, что он, так сказать, передал ее в ваши руки.

– Над этим я пока еще не думал.
– Брент помолчал, потом осторожно проговорил:

– Есть и еще одна причина моего визита к вам, сэр. Речь идет о Фрэнке Пакстоне.

– А, да, разумеется.

– Уверен в том, что управляющий Уэйкхерста годами набивает себе карманы, в особенности с того времени, как заболел отец.

– Вы, вероятно, правы, но доказательствами я не располагаю. Больной хозяин или хозяин в отъезде - вот причина подобных вещей, сами понимаете. На вашем месте, Брент, я просто уволил бы этого парня.

Но кто тогда станет управлять плантацией?

– Сначала я с удовольствием свернул бы ему шею.

Пакстон пользуется услугами вашего банка?

– Нет, он вовсе не дурак. Скажите, ваша жена с Юга?

"Не дурак и я", - подумал Брент, хорошо понимая, куда гнул мистер Милсом.

– Она провела отроческие годы в Бостоне, а в прошлом году вернулась в Калифорнию.

– Значит, наши традиции ей непонятны.

– Да, совершенно. Но сказать правду, и я понимаю здешние порядки не лучше ее. И откровенно говоря, не представляю, как следует поступить.

– С Уэйкхерстом?

– Да, и с Лорел, как я уже сказал.

– Я, разумеется, могу помочь найти нового управляющего.

Брент нетерпеливо взмахнул рукой:

– Дело не в этом. Мне кажется, я стал в некотором роде аболиционистом. Вам, конечно, известно, что Калифорния стала свободным штатом. Я больше не могу терпеть тех вещей, которые здесь происходят.

– Вы знаете не хуже меня, Брент, что реальных изменений не произойдет, пока полностью не изменится вся экономическая ситуация. Дело только в этом. В экономическим смысле Юг не может существовать без рабства.

– Я не смогу в этом участвовать.

– Да, это серьезно. И что же вы намерены делать с вашим наследством?

Брент с унылой улыбкой покачал головой:

– Не вижу ничего другого, как вернуться в Калифорнию во главе пяти сотен освобожденных негров.

– Это тоже серьезно. Прямо не знаю, что посоветовать. Я банкир, и все мои активы напрямую связаны с институтом рабства, но я не стану говорить громких слов о том, к чему вас обязывает право по рождению и солидарность с другими плантаторами.

Может быть, стоит продать плантацию?

– Неграм от этого не станет легче.

– Вы говорили об этом с Лорел?

Брент покачал головой, поднимаясь из кресла.

– Надо обо всем как следует подумать. Благодарю за то, что меня приняли.

Джеймс Милсом тепло пожал Бренту руку.

– Если снова захотите посоветоваться со мной, я всегда к вашим услугам.

Брент задумчиво выехал из города, придерживаясь кромки высокого обрывистого берега, с которого открывался вид на Миссисипи. На какой-то пустынной полянке он остановился и привязал жеребца к нижнему суку крепкого дуба. Он медленно прошелся по краю обрыва, поглядывая вниз, на бурлившую мутную воду.