Дикие орхидеи
Шрифт:
— Ух ты, — прошептала я. — Ух ты... Ну ничего себе!
Ньюкомба, кажется, увиденное повергло в тот же благоговейный трепет. Он сбавил ход и таращился на старые дома так же, как я.
— Как думаешь, Джеки, это здание суда?
Напротив прекрасного миниатюрного скверика стояло большой кирпичное здание с двумя колоннами на фронтоне.
— «Здание суда Коул-Крик», — прочитала я надпись на небольшой медной табличке у двери. — «1866 год». Построено сразу после войны!
Ньюкомб еще сбавил скорость — машина теперь почти ползла по улице. Он разглядывал
Справа, через дорогу от здания суда, непроходимой стеной стояли высокие деревья. Я предположила, что они закрывают пустующее место. Дальше слева стоял еще один викторианский особнячок — не в таком хорошем состоянии, как первый, но зато с прелестным балкончиком наверху.
— Вот он, — сказал Ньюкомб и остановился. Ура! Я уже продумывала, как бы мне завладеть спальней наверху, с балкончиком. Но едва я раскрыла рот, чтобы начать кампанию, как поняла, что Ньюкомб не смотрит на маленький викторианский домик. Он достаточно проехал вперед, чтобы открылся вид на то, что я посчитала «пустующим участком» по другую сторону дороги. Я проследила за его взглядом.
Близко посаженные деревья окружали участок площадью акра в два и делали пространство уединенным, замкнутым. В центре высился величественный благородный особняк в стиле королевы Анны. Он напоминал свадебный торт из веранд, балкончиков и башенок. На первом этаже крытая галерея огибала дом с трех сторон, арки гнутого дерева поднимались от перил к крыше, — кто-нибудь, держите меня, я сейчас грохнусь в обморок! На втором этаже имелась башенка, под самой ее крышей — остроконечной, с маленьким флюгером — уместился балкон с закругленной балюстрадой.
Окна с витражными стеклами, некоторые — стрельчатой формы. Я насчитала по меньшей мере четыре двускатные крыши, под которыми имелись балконы со стеклянными дверьми.
Некогда дом красили в яркие цвета, но теперь краски выцвели до светло-серого и лавандово-голубого.
Вне всяких сомнений, это был самый прекрасный дом, какой я только видела в жизни!
Глава 5
Форд
Я в жизни не видел более отвратительного дома.
Он напоминал гигантских размеров свадебный торт из веранд, балконов и башен. Куда ни глянь, виднелись то маленькая крыша, то еще один крохотный бесполезный балкончик. Все было в бессмысленных украшениях. Окна, кажется, служили единственной цели — добавить еще больше декора этому несуразному строению. Лучи послеобеденного солнца отражались от стрельчатых окон, подсвечивали витражи с изображениями животных и птиц.
Даже в лучшем состоянии дом выглядел бы чудовищно, но о лучшем состоянии и речь не шла: он разваливался на глазах. Три водосточных желоба держались на кусках перевитой проволоки. Пара стекол была закрыта мазонитом. Я видел растрескавшиеся перила,
А еще эта краска — точнее, ее отсутствие! Какого бы цвета дом ни был изначально, солнце, ветер и дождь за сотню с лишним лет сделали его серо-голубым и унылым. Тут и там краска вообще пооблупилась...
Я свернул на заросшую сорняками подъездную дорожку и не поверил своим глазам: газоны вокруг дома подстрижены, но старые клумбы по колено в сорняках. Я заметил расколотую купальню для птиц и старую беседку, где сквозь щели в выложенном плиткой полу пробивались лозы дикого винограда. За деревьями виднелись две покосившиеся скамейки: у них недоставало по половине ножек.
Нет, все-таки эта чертова история не настолько заинтриговала меня, чтобы жить в развалинах! Я повернулся к Джеки, намереваясь извиниться и сказать, что мы найдем отель где-нибудь неподалеку, но она уже вылезала из машины с непостижимым выражением на лице. Наверное, шок, подумал я. Или ужас. Я прекрасно понимал ее: от одного взгляда на это место мне самому захотелось убежать. Но Джеки вовсе и не думала убегать — напротив, она в мгновение ока взбежала на крыльцо и стояла теперь у двери. Я практически выпрыгнул из машины, чтобы поспеть за ней. Надо предупредить ее, что тут, судя по всему, небезопасно.
Она стояла на веранде и оглядывалась по сторонам. На веранде умещалось не меньше пятидесяти предметов мебели: потертые плетеные кресла с грязными, выгоревшими подушками, полдюжины миниатюрных сетчатых столиков, на которые можно было поставить разве что чашку с чаем — или стакан шипучки с сарсапарелью.
Джеки, кажется, также потеряла дар речи, как и я. Она положила ладонь на крышку старого дубового шкафчика.
— Это ледник, — проговорила она странным тоном, который заставил меня присмотреться к ней повнимательнее.
— Как тебе местечко? — осведомился я.
— Это самый красивый дом, какой я когда-либо видела, — тихо ответила она, и от неподдельного восхищения в ее голосе я застонал.
Мне приходилось иметь дело с женщинами и домами, и я знаю по опыту, что женщина может влюбиться в дом так же, как мужчина в машину. Лично мне это непонятно. Дом требует слишком много труда.
Я последовал за Джеки внутрь. Я спрашивал у риелтора, как мне получить ключи от «нового» дома, и только рассмешил ее этим вопросом. Теперь я понял, почему она смеялась. Ни один уважающий себя грабитель не покусится на эту развалюху.
Джеки распахнула незапертую парадную дверь, и я увидел, что внутри дела обстоят еще хуже, чем снаружи. Дверь вела в огромный коридор, прямо перед нами уходила вверх винтовая лестница. Она производила бы впечатление, если бы на каждой ступеньке не громоздились старые журналы. Между ними змеилась «тропа» шириной в полметра, не более.
В холле стояла дубовая вешалка, огромная, уродливая.
С крючков свисало штук шесть побитых молью шляп. Вдоль стен высились метровые связки пожелтевших, ломких от времени газет. На полу лежал ковер, такой вытертый, что ворса почти не осталось.