Дикий охотник
Шрифт:
Мортимер убедил ее спиной лечь на валун, пока он целовал ее, но затем, к ее ужасу, он остановился. Она моргнула открытыми глазами, глядя в темные очертания его головы — хотя она не могла видеть его лицо в темноте — она слышала напряжение в его голосе, когда он спросил:
— Ты уверена?
— Ты шутишь?
Слова выскользнули с недоверчивым смехом прежде, чем она смогла поймать их обратно, а затем она прикусила губу. У большинства мужчин не было бы силы, чтобы предоставить ей выбор отступить на данном этапе. Она должна, по крайней мере, рассмотреть это серьезно, подумала Сэм, так и случилось. Факты на
Милостивый Боже, о чем, черт возьми, она думает? — закричала беззвучно Сэм, поскольку все ее возбуждение минуту назад начало стремительно убывать. Она просто пыталась придумать способ, чтобы сказать ему, что она после всего не так уж уверена, когда она осознала, что руки его скользили по ее бедрам, обследовав их, таким образом, который не имел ничего общего с жаром и страстью минуту назад.
— Что? — она спросила с замешательством, когда он внезапно попятился немного и наклонился, чтобы рассмотреть ее бедра.
— Я не уверен, — пробормотал Мортимер. — Минутку. Останься здесь.
К ее изумлению, он внезапно ушел, шагая по мелководью к берегу. Сидя на валуне, Сэм смотрела ему вслед с недоверием, когда он наклонился, чтобы поднять что-то.
— Что это? — спросила Сэм с беспокойством. Она не поняла, что он схватил фонарь, пока не включил его, и луч ударил по ее широко открытым глазам.
— Извини, — Мортимер заскользил им вдоль ее тела и затем вокруг к ее бедру, к тому, что привлекло его внимание. — Я просто… Ох… Это не хорошо.
Сэм быстро заморгала, пытаясь восстановить зрение и сфокусироваться, чтобы рассмотреть, куда он направил луч фонарика. Она увидела какое-то темное пятно на ее бедре. Она уставилась на него непонимающим взглядом, а потом поняла, что их больше чем одно. Она могла видеть, по крайней мере, три неясных, темных пятна, которые оказались в центре внимания.
Сэм смотрела с возрастающим ужасом, поскольку она поняла, что это было … и что их даже больше чем три.
— Пиявки!
Этот ужасный крик вырвался из ее горла, когда она дико бросилась с валуна. Она даже не заметила, что опрокинула Мортимера в воду; она была слишком занята, выбираясь из заполненного пиявками озера, и бежала в коттедж.
Глава 11
— Пиявки.
Мортимеру пришлось бороться с собой, чтобы скрыть веселье, когда Сэм пробормотала это слово с таким пробирающим до костей отвращением. Его взгляд пропутешествовал по ее спине, поскольку, она лежала перед ним на столе в коттедже, и он покачал головой на огромное количество маленьких кровопийц. Там, под тем валуном, видимо, обитало целое гнездо, решил он, и снова отругал себя за то, что посадил ее на камень, вместо того, чтобы донести ее в несколько шагов до полотенца на пляже. Если бы он так поступил, то наверняка был бы погружен глубоко в ее влажный жар, крича в своем освобождении. Вместо этого, в данный момент он стоял разочарованный и голый по пояс, в обтягивающих, сырых неуютных джинсах, извлекая пиявок со спины Сэм. Ну,
Нахмурившись, он наклонился, придвинув один палец, рядом с тем местом, где питалась пиявка и, используя свой ноготь, проталкивая его между присоской и раной, пока полностью не отрывал ее. В то же время, используя другой палец, отсоединял заднюю присоску, а затем быстро убирал ее со спины, прежде чем она смогла бы присосаться к ней снова. Это был длительный процесс.
— Ты не мог бы просто сжечь этих маленьких ублюдков, — прорычала Сэм, неловко перемещаясь по столу.
Удивленный, впервые услышанными от нее проклятьями, Мортимер поднял глаза, обнаружив свирепый возмущенный взгляд, из-за ее плеча.
— Я уже говорил тебе, что этого лучше не делать, — сказал он терпеливо, зная, что она смущена. Вдобавок ко всему, каждое место, откуда он удалил пиявку, должно быть чесалось как сумасшедшее… а пиявок на самом деле просто огромное количество. Ну, это для нее. Не то, чтоб это было приятно видеть ее такую, но он не вздрагивал от ужаса каждые пару минут, как это делала она.
Взгляд Мортимера проскользил по пятнам, откуда он удалил пиявок, замечая свободно текущую кровь из ранок. Он был рад, что питался — и питался хорошо — свежей партией крови, что ожидала его в фургоне Декера, когда он встречался с ними.
— Да, да, да, — пробурчала Сэм, опять привлекая его внимание. — Если ты подожжешь их, они выплюнут содержимое желудка обратно в открытую рану, и это может привести к инфекции, из-за бактерий в них и бла-бла-бла.
Для Мортимера, казалось очевидным, что Сэм зла на него. Он предполагал, она считала его ответственным за это безобразие. Он не мог упрекнуть ее. Если бы он только выбрал вместо валуна полотенце, или, черт, даже песок…
— Это могло случиться только со мной, — сказала вдруг Сэм. — Так только со мной бывает… э… расслабиться в воде и в итоге покрыться пиявками.
— Расслабиться, да? — спросил раздраженно он. Если она нашла то, чем они занимались расслабляющим, тогда он делал что-то не так. Когда Сэм краснела, она видимо краснела везде. Мортимер мог видеть, как краска растекается под ее бледной, обнаженной кожей расположенной перед ним. Чувствуя себя виноватым, что увеличил ее дискомфорт, он попытался отвлечь и сказал первое пришедшее ему на ум.
— На самом деле, я испытал что-то вроде облегчения, что все это пиявки. Когда я вначале почувствовал их, я испугался, что у тебя растет что-то странное.
Сэм была не восторге, понял он, когда она слегка приподнялась на руках, повернула голову и посмотрела на него из-за плеча. Свирепый взгляд, брошенный ею в его сторону, мог опалить волосы на макушке. Мортимер все же сразу понял истинную причину ее возмущения и гнева, когда она с яростью сказала:
— Почему они все атаковали меня? К тебе не пристало не одной, зато они на моих спине, животе, бедрах. Это такая карма? Ведь это ты выбрал, чертов валун.
Мортимер прикусил губу, когда она плюхнулась обратно на стол. Он на самом деле понятия не имел почем не к нему. Единственное, что он мог предположить, это бессмертная кровь была почему-то не привлекательна для пиявок. Однако, этого он не мог ей сказать. Откашлявшись, он наклонился, чтобы снять еще одну и сказал примирительно: