Дикий охотник
Шрифт:
— Да.
— И что сделал этот вампир, чтобы стать изгоем?
— Он или она кусают здесь смертных, — признался он, нехотя.
— Я думала, ты сказал, что твои люди не кусаю людей, а используют кровь в пакетах, — сказала она, обвиняюще.
— Я использую. Мы используем, — сказал Мортимер быстро. — Вот что делает этого парня изгоем. Кусать смертных — это против наших законов. Это причина по которой мы здесь. Чтобы остановить его, поймать его, и передать его или ее Совету для суда.
Сэм откинулась на спинку своего стула с небольшим вздохом. Она решила, что не может
— Так ваши люди имеют свои собственные законы?
— Ох, да. Мы действительно не можем быть связаны с вами. Я имею в виду, смертные не могут заставить бессмертных следовать их законам. С другой стороны для нас слишком легко проскользнуть в ваш ум и убедить вас, что мы ничего не сделали, или нас там не было, и так далее.
Сэм медленно кивнула. Она решила, что это будет кошмаром для смертных, попытаться самим защититься от бессмертных, так что наличие своих собственных законов и силовиков было необходимо. И все же это вызвало ее любопытство.
— Какие законы?
— Мы не можем кусать смертных, если это не чрезвычайный случай, и нам не позволено превращать больше, чем одного смертного в жизни.
Сэм подождала что-нибудь еще, но он ничего не добавил, и она спросила с недоверием,
— Это все? Это все, что есть? Пару тысяч лет, чтобы придумать свои собственные законы, и это предел? — Она фыркнула с отвращением. — Господи, даже у Моисея было десять заповедей.
— Ну, у нас их еще много, — сказал он, защищаясь. — Мы не должны привлекать внимание к нашим людям или позволять смертным узнать о нас.
— Ну, ты один нарушил, — указала Сэм. — Ты только что рассказал мне обо всем.
— Это другое дело, ты моя пожизненная пара.
— Пожизненная пара? — Она прокудахтала с нетерпением. — Это уже третий раз, когда ты упомянул то, что я являюсь твоей пожизненной парой и Декер тоже сказал что-то об этом. Что это такое пожизненная пара?
Мортимер замялся, а затем сказал:
— Это тот человек, которого мы не можем прочитать или контролировать. Это первый признак пожизненной пары.
— Первый признак? — спросила Сэм с интересом. — Есть и другие?
Он кивнул.
— Когда мы впервые встречаем наших пар становится сложно блокировать наши мысли от прочтения от других бессмертных.
Брови Сэм поднялись.
— Ты должен блокировать свои мысли от других бессмертных?
— Мы можем читать друг друга как мы читаем смертных, если не блокируем наши мысли. Это то, чему мы рано учимся делать. Это не сложно, но требует определенной концентрации, что, по-видимому не хватает, когда мы впервые встречаем нашу вторую половинку. Мы неожиданно становимся открытыми и уязвимыми для других, — признался, скривившись, Мортимер, а затем быстро добавил, — еще одним признаком является внезапное пробуждение аппетитов. Еда… и секс, — добавил он, а затем объяснил, — большинство бессмертных теряют интерес к еде вскоре после первого века. После этого они питаются от случая к случаю, определенные встречи и все такое, но в основном они питаются кровью.
Поскольку
— Вы теряете интерес к сексу тоже после первого века?
— Это проходит в разное время в зависимости от человека, — сказал он, пожав плечами. — Для меня… я потерял интерес после… я не уверен, двести или триста лет назад.
— Я замечаю, что аппетит к сексу выжил дольше, чем к еде, — сухо сказала она.
Мортимер усмехнулся.
— C'est la vie. (Это жизнь (фр.))
Его слова вызвали короткий смех у Сэм, а потом она вздохнула.
— Что теперь?
— Теперь, — сказал он медленно, — ты должна решить, готова ли ты быть моей пожизненной парой.
— Я думала, что я уже она, — сказала она с удивлением. — Ты же сказал, что у тебя все симптомы.
— Да. И ты моя пожизненная пара, но это не значит, что ты согласишься ей быть в ответ, — тихо сказал он. — Возможно, ты не пожелаешь соединить свою жизнь с моей.
— Что произойдет, если я не захочу? — спросила она с любопытством.
Мортимер побледнел от вопроса, но ответил,
— Если ты не захочешь, твоя память обо мне будет стерта и твоя жизнь будет продолжаться, как если бы мы никогда не встретились.
Сэм не интересовал этот вариант вообще.
— А если я готова?
— Ты должна будешь решить, готова ли ты быть превращенной.
— Превращенной? — Сэм нахмурилась. — Значит я могу быть…?
— Бессмертной, — Мортимер закончил и кивнул.
— Бессмертной, — прошептала она. Сэм предполагала, что это будет означать что-то вроде переливания из него богатой наноми крови в нее, но ее более беспокоило быть превращенной. Быть бессмертной. Идея остаться вечно молодой не так уж плохо. Быть сильнее и быстрее звучало круто, но пить-из-пакетов-кровь немного мерзко. Она бы смирилась с отвращением, возможно, чтобы быть с Мортимером, но…
— Какова цена? — внезапно спросила она.
— Цена?
— Оборотная сторона, — пояснила она. — Всегда есть оборотная сторона. Ты предлагаешь мне вечную молодость с тобой, красивым, умным, забавным суженным… пить из пакетов с кровью не кажется привлекательным, но должно быть больше негативного, чем это.
— Ну, ты должна держаться подальше от солнца как можно дольше, — признался он.
— Ты выходил в тот день, когда мы ходили по магазинам, и в день, когда мы катались на гидроциклах, и…
— Мы можем выйти на солнечный свет, но это значит, нам потребуется употребить больше крови.
— О. — Она задумалась. — А что насчет чеснока и всей этой фигни?
— Чеснок-это вкусно, — сказал просто Мортимер. — Ты можешь есть чеснок, если тебе нравится. И ходить в церковь. Все эти вещи в фильмах про вампиров, мифы…
— Но? — спросила она резко. — Я слышу но.
Мортимер вздохнул и медленно кивнул.
— Но мы не стареем. Это может вызвать вопросы, если ты живешь где-нибудь постоянно, или взаимодействуешь со смертными более десяти лет и не проявляешь никаких признаков старения. Большинство из нас переезжают каждое десятилетие… и те, кто работает среди смертных так же меняют работу.