Дилогия об изгоняющем дьявола
Шрифт:
Крис повернулась к Шарон:
— Накорми его! Мне надо укладывать Риган. И пожалуйста, Бэрк, ради всего святого, веди себя прилично! Там священники! — Она указала на гостиную.
Бэрк в изумлении поднял брови, и в его глазах блеснул неподдельный интерес.
— И ты тоже заметила? — искренне изумился он.
Крис вышла из кухни и спустилась вниз к Риган. Дочь весь день играла одна. Сейчас она занималась планшеткой. Риган была сосредоточенна и, казалось, ничего не замечала вокруг. «Ну ладно,
— Какое прелестное дитя! — восхитилась жена сенатора.
Риган вела себя подозрительно хорошо, кроме, пожалуй, одного момента, когда при знакомстве с миссис Пэррин она замолчала и не ответила на рукопожатие. Но пророчица отшутилась:
— Знает, что я мошенница,— и весело подмигнула хозяйке дома.
Немного позже она сама с любопытством взяла руку Риган и слегка сжала ее, будто хотела нащупать пульс. Риган отдернула руку, и глаза ее злобно заблестели.
— Ой-ой-ой, наверное, она очень устала,— сказала миссис Пэррин, с беспокойством продолжая следить за Риган.
— Она немного больна,— извинилась Крис и посмотрела на Риган: — Правда, крошка?
Риган ничего не ответила. Она смотрела в одну точку и не шевелилась.
Крис повела Риган в спальню и уложила в кровать.
— Ты хочешь спать?
— Не знаю,— сонным голосом ответила Риган, повернулась на бок и уставилась в стену невидящим взглядом.
— Хочешь, я тебе немного почитаю?
Дочь отрицательно покачала головой.
— Ну, хорошо. Постарайся заснуть.
Крис наклонилась, поцеловала ее, потом подошла к двери и выключила свет.
— Спокойной ночи, кроха.
Она уже выходила из комнаты, когда услышала тихий голос Риган:
— Мама, что со мной?
На секунду Крис растерялась, но быстро справилась с собой и ответила:
— Я же тебе говорила, крошка, это нервы. Ты еще две недели будешь принимать таблетки, и все пройдет. Ну, а теперь постарайся заснуть. Ладно?
Молчание. Крис ждала ответа.
— Ладно? — переспросила она.
— Ладно,— шепотом ответила Риган.
Крис почувствовала, как по ее коже побежали мурашки. Она потерла руку. «О Боже, в этой комнате становится холодно. Откуда здесь может сквозить?»
Она подошла к окну и проверила, не дует ли из щелей. Но все было в порядке.
— Тебе не холодно, малышка?
Молчание.
Крис подошла к кровати.
— Риган, ты спишь?
Глаза закрыты. Дыхание глубокое и ровное.
Крис на цыпочках вышла из комнаты. Из зала доносились музыка и пение. Спускаясь вниз, Крис не без удовольствия заметила, что отец Дайер играет на фортепиано и поет, а гости ему охотно подпевают. Когда Крис входила в гостиную, они как
Крис решила присоединиться к поющим, но на полпути ее остановили сенатор с супругой. Они собирались уходить. Вид у них был весьма раздраженный.
— Вы так быстро меня покидаете? — спросила Крис.
— О, извините нас, дорогая, вечер был просто великолепный! — приступил к извинениям сенатор.— Но у бедняжки Марты начались головные боли.
— Мне так неловко, но я на самом деле ужасно себя чувствую,— простонала жена сенатора.— Крис, вы ведь извините нас, правда? Нам так понравилась ваша вечеринка.
— Мне не хочется вас отпускать! — огорченно воскликнула Крис, провожая их к выходу. Отец Дайер в этот момент спрашивал оставшихся, знают ли они слова «Токийской розы».
Крис пожелала сенатору и его супруге спокойной ночи и заперла дверь. На обратном пути она столкнулась с Шарон, которая как раз выходила из кабинета.
— Где Бэрк? — заволновалась Крис.
— Здесь,— успокоила ее Шарон и кивком указала на кабинет. — Отсыпается. Что тебе сказал сенатор? Что-нибудь этакое? Я представляю...
— Что ты имеешь в виду? — не поняла Крис.— Они просто ушли.
— Я догадываюсь.
— Шарон, объясни немедленно, в чем дело.
— Да все из-за Бэрка,— вздохнула Шарон.
Убедившись, что их никто не подслушивает, она рассказала о встрече сенатора с режиссером. Дэннингс, проходя мимо сенатора, заметил, что, дескать, в его джине бултыхается какой-то вонючий волос, упавший, по всей вероятности, с чего-то... Затем он повернулся к сенатору и тоном обвинителя продолжал:
— Никогда в жизни не видел такого волоса. А вы видели?
Крис засмеялась. Шарон продолжала описывать, как сенатор растерялся и не знал, что ответить, а в это время Дэннингс впал в донкихотство и выразил свою «безграничную благодарность» за само существование политиков, ибо без них, как он выразился, «мы бы вообще не знали и не подозревали, кто такие государственные деятели».
Когда оскорбленный сенатор удалился, Дэннингс повернулся к Шарон и заявил с гордостью:
— По-моему, я довольно деликатно с ним объяснился, правда?
Крис опять расхохоталась:
— Ну ладно, пусть спит. Но ты все-таки останься с ним, а то вдруг он проснется? Хорошо?
— Хорошо,— согласилась Шарон и направилась в кабинет.
Мэри-Джо Пэррин, задумавшись о чем-то, сидела в кресле, стоявшем в самом углу гостиной. Было заметно, что она расстроена. Крис направилась было к ней, но, увидев, что один из гостей как раз в этот момент тоже решил нарушить одиночество Мэри-Джо, изменила направление и подошла к Дайеру.
Он, улыбнувшись Крис, прервал игру на рояле.