Динамическое равновесие
Шрифт:
– Вы… вы… вы зачем сюда пришли?
– осторожненько поинтересовалась Люта, натягивая одеяло по самый кончик носа.
– Потому что это моя комната, леди. И моя кровать. Я в ней сплю.
– Голым?
– Голым, - зловредно подтвердил муж.
– А я где сплю?
– Тоже здесь.
Люта задумалась, нет, не то, чтобы ее совсем уж пугала перспектива спать с ним на одной кровати - муж все-таки - но некоторые моменты она предпочитала прояснить заранее.
– А вы не могли бы сегодня
Он приподнял бровь.
– Или одеться…
И вторую тоже.
Ясно.
И неудобно… ему, кажется, тоже, потому что стоит, переминается с ноги на ногу. А ноги ничего, мосластые, только волосатые какие-то. Интересно, у братца тоже такие? Или у кузена, с которым Люта целовалась… если бы знала про ноги, про то, что волосатые, в жизни не стала бы целоваться.
– Леди… - осторожно начал муж, хватая за край одеяла. Люта тут же вцепилась в другой и потянула на себя.
– Одеяло, между прочим, тоже мое. И подушки.
– Нехорошо быть таким жадным!
– Нехорошо оставлять человека мерзнуть!
– Во-первых, вы не человек, во-вторых, если бы вы соизволили надеть ночную рубашку, то не замерзли бы.
Одеяло он не выпустил. Впрочем, как и Люта.
– Леди, я не к ночи будет помянуто, ваш муж.
– Я вас об этом не просила!
Люта попыталась пнуть нахала, но он, выпустив одеяло, ухватил за пятку и дернул, опрокидывая на спину. Одеяло тотчас на пол полетело, Люта едва-едва успела подушку обнять.
– А… а давайте делиться?
– предложила она, выставляя подушку между собой и мужем.
– Вам вон та половина кровати, а мне - эта?
Кровать выглядела достаточно просторной, чтобы уместились двое.
Одной рукой он поднял подушку, другой - Люту, причем за шиворот, отчего ночная рубашка опасно затрещала.
– Нет, леди, я не согласен.
– Отпустите!
– Ни в жизни, - он легонько встряхнул Люту, заставляя подушку отдать.
Жадина. Изверг. И… и она не успела додумать.
– Вы что творите?
– Снимаю с вас это убожество.
Не снимает - сдирает, ткань трещит и рвется.
А рубашка, между прочим, любимая, разношенная, мягонькая и в цветочек. Кажется, в незабудки. Или маргаритки? В ботанике Люта была не сильна.
– Нет!
– Почему?
– Я… я не привыкла голой спать!
– Ничего, - подол рубашки полетел на пол.
– Это вопрос времени. Уверяю, привыкнете, и вам даже понравится. Да и кто сказал, что мы с вами сейчас спать собираемся?
– Вы…
– Да? Когда?
Скалится. И смотрит прямо в глаза… нет, хорошо, что в глаза.
– Когда, - Люта сглотнула, - пришли сюда…
– Люта…
…нет, целуется он хорошо, лучше кузена, но все равно неудобно как-то.
Неприлично даже.
И без одеяла.
– Открой глаза.
–
– Открой…
– А… а вы тогда перестанете мне в ухо дышать? И кусать его не надо. Пожалуйста.
Кажется, просьба Люты ему не понравилась. Нахмурился…
– Я… я вас понимаю, - Люта скрестила руки на груди, попыталась во всяком случае, поскольку груди определенно было больше, чем рук, а остатки рубашки едва-едва попу прикрывали.
– Вы пришли исполнить супружеский долг.
– Вроде того.
Он почему-то отстранился и сел на краешке кровати. Сгорбился. Обиделся, наверное. Но Люта же не виновата, она с детства не любит, когда ей в уши сопят, а все из-за братца, чтоб его… он говорил, что что-то важное сказать надо, и непременно шепотом, а когда Люта соглашалась, орал… и кусался, нет, давно уже, но Люта с тех пор все равно, когда к ушам прикасаются, нервничать начинает.
– А я вам мешаю?
– Исполнять супружеский долг?
– уточнил муж.
Она кивнула и, вспомнив о тайнике, вытащила из-под перины коробку.
– Хотите конфету?
Супруг протяжно вздохнул. Он выглядел таким несчастным, что Люте стало его жаль. Она села рядышком и осторожно погладила по плечу.
– Вы не переживайте. Я сейчас настроюсь, и мы все сделаем.
– Это как?
Конфету он взял.
И правильно, сладкое - успокаивает, а то он с этой свадьбой извелся весь.
– Ну… а как надо? Я лягу и буду лежать себе тихонько, а вы исполните… только, можно вас попросить?
– Не дышать в уши?
– И это тоже, я с детства не люблю, но вообще… - Люта почувствовала, как краснеет.
– Вы когда сверху ложиться будете, то постарайтесь как-нибудь так, чтобы меня не раздавить.
Муж подавился конфетой.
– Просто вы тяжелый… с виду… нет, не в том смысле, что толстый… Большой… крупный… ну вы поняли, да?
– Понял, - откашлявшись, сказал супруг.
Больше говорить было не о чем, и Люта, сунув леденец за щеку, попыталась сосредоточиться… получалось не очень хорошо. Еще и муж рядом… сидит, сопит, поглядывает искоса, то на Люту, то на часы. А она не виновата, что не умеет сосредотачиваться быстро.
Был, правда, один способ, который всегда помогал.
– Леди… вы поете?
– Напеваю.
– Гимн?
– Да…
– Зачем, позвольте спросить?
– супруг сунул жестянку с леденцами под перину.
– Морально готовлюсь, - Люта поерзала.
– Мама говорила, что нужно очень хорошо подготовиться морально, и тогда все пройдет как надо. А… что, вам сильно мешать будет?
И не удержавшись, добавила:
– Вы же музыку любите.
Муж поднял с пола ошметки ночной рубашки и, зачем-то сунув их под подушку, предложил:
– Леди, давайте спать.