Динамическое равновесие
Шрифт:
И бумаги… целый стол, бумагами заваленный. Правда, мятыми.
Явно, злился.
Комкал.
Швырял на пол… Люта подняла и расправила лист. Интересно… очень даже интересно… она потянулась за вторым и за третьим. И когда листов стало много, то забралась в кресло. Сидя, ей всегда думалось легче…
…нет, он не прав, используя константу Гривича. Здесь явно частный случай исключения именно в силу наличия минимум трех разнонаправленных полей… то самое динамическое равновесие, над которым
– Неужели ты меня пустишь в святая святых?
– медовый голос спугнул мысль, а ведь Люта почти зацепила ее.
В раздражении она сунула карандаш за ухо.
– Инголф, я тебя не узнаю!
И грудной низкий смех.
– Я сам себя не узнаю…
…неудобно как-то получается. Люта вжалась в кресло и бумаги подняла. За шкафом ее не видно… и быть может, если она тихонько посидит, то…
– Я уж боялась, ты меня забудешь.
Капризно.
– Как я мог…
Возня какая-то… и шуршание… укоризненное:
– Какой ты нетерпеливый…
– Соскучился.
И снова шуршание…
– Осторожней, - недовольное.
Снова шуршание… скрип… и звяканье, будто падает что-то. Вздох… и стон протяжный… возятся и… нет, подсматривать нехорошо, но ведь любопытно же… И вообще, это Лютин муж и она имеет полное права смотреть на него.
Женщина сидела на краю стола, широко расставив ноги, выгнувшись, упираясь в стол руками. Она запрокинула голову, и кокетливая шляпка соскользнула с волос. Сами же волосы растрепались… платье съехало, оголив плечи… ну и не только плечи.
Инголф эти "не только" целовал.
Гадость какая!
Впрочем, леди явно не возражала… и постанывала еще, судя по томному выражению лица отнюдь не из-за щекотки. Люта собиралась уже отступить, когда муженек вдруг крайне несвоевременно оторвался от прелестей любовницы… ну вот, заметил.
И глаза какие-то недобрые…
…совершенно недобрые глаза.
– Люта?!
Орать-то зачем? У нее от этого вопля сердце в пятки ухнуло.
– Я вот… - Люта сглотнула, понимая, что надо бежать.
– Сижу. Яблочко кушаю… хотите?
– Люта…
Рычит… и скалится… и значит, яблочка определенно не хочет.
И леди его, всхрюкнув, одною рукой юбки одергивает, другой - грудь прикрывает, будто Люта там чего-то недоразглядела…
– Я пожалуй, пойду, - она прижалась к стене.
– А вы продолжайте… только…
Оказавшись у спасительной двери, Люта не выдержала.
– Знаете, Инголф, у вас отвратительная привычка использовать вещи не по прямому их назначению, - она подобрала юбки, чтобы бежать было легче.
– Я теперь об обеденном столе гадости думать буду!
Сдавленный рык подстегнул.
…от мужа Люта пряталась в библиотеке.
Скорбели, надо полагать.
В унисон.
– Леди, - он остановился в шагах пяти и руки за спину спрятал, словно сам себе не верил.
– Знаете, я всегда полагал, что бить женщин - недостойно. Но жизнь с вами, чувствую, заставит пересмотреть некоторые принципы…
И раскачивается. Хмурый.
Недовольный.
Шли бы дружить в спальню… нет, в спальню не надо, во всяком случае в ту, которую Люта заняла. С другой стороны в доме хватает комнат. Она же не виновата, что их в подвал понесло.
– Вы ничего не хотите сказать?
– поинтересовался супруг.
– У… у вас тут ошибка, - Люта подвинула стопку бумаг, над которыми, собственно говоря, и просидела.
– Использовать коэффициент тройного сжатия в сочетании с константой Гривича, некорректно.
– Что?
Надо будет все же уговорить его показаться врачу. Или предложить свинцовые примочки? В сочетании со спиртом, они неплохо от ранней глухоты помогают.
– Здесь частный случай исключения…
Он бровь приподнял и бумаги взял, пробежался по правкам.
– Мило, - как-то сухо бросил, раздраженно. Интересно, врожденный характер поддается исправлению? Люта подозревала, что исправить мужа будет сложнее, чем его расчеты.
– Но ты ошиблась.
– Я ошиблась?!
– Вектор поляризации…
– …не имеет значения, поскольку нивелируется зеркалом… вот оно, - Люта отобрала лист и ткнула пальцем.
– Зеркало условно.
– Это тебе кажется, что условно! Нельзя…
…он совершенно не умел спорить, злился и за волосы дергал, к счастью, исключительно себя. А еще ругался, пытаясь доказать Люте, что она не права, тогда как именно она и права была. Ну кто строит дугу Эгремсона без явной связки?
И вообще, нечего на нее орать!
И вовсе она не упряма… права просто. Неужели это так сложно признать? И его доказательства через систему Слэнджера здесь никуда не годятся, потому что…
…а бумага закончилась. И грифельная доска тоже, руки в мелу, и платье, и есть хочется жутко… и за окнами тьма стоит. Это сколько же они… часы бьют полночь.
Муж сидит на полу. И сама Люта рядом, вытирает руки о юбки, все равно ведь испорчены. Мама бы ругалась, а вот мужу, кажется, все равно. Выходит, в чем-то у мужа перед мамой преимущества имеются. Он нос трет, стирая меловое пятно.
– Кажется, я немного увлекся.
Люта кивнула: такое и с ней бывает, но все равно она права!