Динамическое равновесие
Шрифт:
– Люта, - муж подбирал измятые, а порой и порванные листы, складывал на колене и локтем придавливал.
– Мне жаль, что сегодня ты…
Смутился.
Надо же, а Люта не знала, что он смущаться способен. И милый такой, взъерошенный.
– Этого больше не повторится.
– Ты про любовницу?
Кивнул. И добавил:
– Любовницы больше нет…
А глаза сделались грустные-прегрустные.
– Не переживай, - Люта протянула ему пару смятых бумажек и, не удержавшись, погладила
Три недели спустя.
– Как тебе вон та?
– Инголф передал театральный бинокль.
– В красном?
– В синем.
– Не подходит, - Люта пристально разглядывала дамочку в синем атласе.
– Почему?
– Слишком толстая…
…дама и вправду была несколько упитанна.
– Ее клавесин точно не выдержит.
Инголф фыркнул и повернул Люту влево, поинтересовавшись:
– А леди Ульмер?
– Это которая в зеленом? Тощая…
– Зато клавесин выдержит, - сказал муж на ухо. К этой его манере в уши тыкаться Люта почти привыкла. Да и вообще привыкла… хороший он… и в мастерскую пускает, только спорит вечно, не желая признавать, что ничего-то в тонких полях не понимает.
…а синхронизация ему вообще не дается.
Но ведь гордый.
– Выдержать, может, и выдержит, но… - Люта окинула леди Ульмер цепким взглядом.
– Она ж его костями поцарапает… и ладно, если только клавесин, а вдруг и ты пострадаешь?
Леди Ульмер в роли любовницы Люте категорически не нравилась.
– Тогда, быть может, леди Эграй?
– Инголф оперся о парапет.
– Очень достойная дама.
О да, главное достоинство леди Эграй, щедро окаймленное кружевом, было видно и без бинокля. Оно вздымалось, и Люта разве что не слышала, как трещит под напором бело-розовой, какой-то зефирной плоти, ткань…
– Нет, - решительно сказала она, убирая бинокль за спину.
– Почему?
– У нее прикус неправильный!
– И что? Я ж себе не собаку выбираю, а любовницу…
– Вот именно!
– Люта подняла палец.
– В этом кроется твоя огромная ошибка!
– Какая же?
– муж смотрел сверху вниз… с улыбкой?
Надо же, он улыбаться умеет… и даже становится симпатичен. Не то, чтобы совсем, но…
…но леди Эграй его не заслуживает!
– К выбору собаки ты подходишь более тщательно, чем к выбору любовницы. А должно быть наоборот…
– То есть, прикус проверять обязательно?
– Конечно! И прикус. И остроту зрения… слух…
– Нюх и мягкость хода… - со смешком добавил Инголф.
– В каком смысле?
– Ну… если подходить серьезно, то лошадей я выбираю не менее тщательно, чем собак.
Издевается?
А по выражению лица и не поймешь.
–
– Быть может… леди Кирстен? Уверен, что с прикусом у нее полный порядок.
И не только с прикусом. Упомянутая леди была до отвращения хороша. Люта разглядывала ее несколько минут, с каждым мгновением раздражаясь все больше. Это было абсолютно бессовестно со стороны леди Кирстен выглядеть настолько совершенной.
– Нет, - все-таки вынесла вердикт Люта и, предваряя вопрос, добавила.
– У нее есть существенный недостаток…
– Какой?
– Ревнивый муж…
– Тогда кто?
– Инголф не отступил, и признаться, Люте нравилось, что он рядом. И руки на плечах… неприлично, наверное, но тепло.
Надежно.
– Вот та, - она указала на даму в платье из лиловой парчи.
– Она же старая!
– И вовсе не старая. Твоего возраста. Я узнавала.
– Даже так?
– Конечно, или ты думаешь, что я отдам мужа первой встречной? А это сразу видно, женщина надежная… будешь в хороших руках. У нее, между прочим, много любовников было.
– И?
– Что "и"? Значит, опытная, - Люта прикусила губу, чтобы не расхохотаться.
– Если популярная. Это, можно сказать, не мой выбор…
– А чей?
– Общества!
Тихий смех был ответом.
– Люта, ты чудо…
…еще какое.
И он тоже, когда смотрит вот так, в глаза, и щурится немного. Люта тихонько вздохнула… отчего-то ей было невыносимо грустно. Спеша избавиться от грусти, она сказала:
– Ну вот, тебе любовницу мы нашли. Осталось найти мне любовника.
– Зачем?
– Будем дружить домами…
…супругу идея почему-то не понравилась.
– Боюсь, - растягивая гласные произнес он, - не получится. У вас, моя дорогая, есть один очень существенный недостаток…
…Люта и сама знала, что далека от совершенства, но вот чтобы существенный…
– И какой же?
– дрогнувшим голосом поинтересовалась она. Инголф коснулся губами уха и очень-очень тихо сказал:
– Ревнивый муж.
…что-то у него сегодня настроение больно веселое. Все шутит…
…признай, что я права!
– она лежала на ковре и болтала ногами. Юбки сбились, и домашние туфли соскочили, потерялись где-то среди разложенных бумаг, из-за которых ковра и не видать было.
– Не признаю.
Инголф сунул под нос гусиное перышко.
– Но я права!
– И что?
– Смеешься?
– Смеюсь.
– Я дура, да?
– Люта сунула карандаш за ухо и легла, упершись подбородком в сложенные ладони.
– Я дура и тебе за меня стыдно.
– Почему?