Динамика слизи. Зарождение, мутация и ползучесть жизни

Вудард Бен

Следующий пассаж неплохо подводит итог этого обсуждения: «Тираниды бороздят галактики и пустоты между ними огромными дрейфующими роями-флотилиями, состоящими из миллионов суден-чувствилищ, каждое из которых содержит несчетные количества чудовищ, эволюционировавших из пузырящегося гено- и органоматериала их мембранообразных камер размножения» [150] .

Ожидается, что в какой-то момент биология сдастся силам разума как силам ее собственного овнешнения. Но это представляется невозможным. Как утверждает Грант, следуя за немецким натурфилософом XIX столетия Лоренцом Океном: «Кульминация биологии — это разрушение индивидуальностей, которое сдерживается, пока остается хоть что-либо» [151] . Принимая во внимание человеческий эгоцентризм, это «что-либо» часто рассматривается как интеллект. Возникает вопрос: как интеллект и в особенности разум берут верх над биологическим? Но понятие «роя» (как и эмердженции) влечет за собой проблемы для любого преднамеренного отщепления одного от другого.

150

Tyranids Codex, p. 4.

151

Grant, lain (2008), “Being and Slime: The Mathematics of Protoplasm in Lorenz Oken’s ‘Physio-Philosophy’” in Collapse: Philosophical Research and Development, vol 4 (Falmouth: Urbanomic), p. 307.

Коэн

и Стюарт утверждают, что интеллект универсален, но все же такая универсальность не имеет метафизических последствий [152] . Дело не в утверждении необходимости появления интеллекта, а в утверждении необходимости заложенной в самом органическом тенденции, направленной на появление его как способности оперировать моделями мира [153] . Тогда экстеллект — способность овнешнять, или экстернализировать, наш интеллект, фиксировать уже сделанное, чтобы человечеству не нужно было после смерти каждого поколения изобретать заново все то, чем оно овладело [154] . Но как эта экстериорность интеллекта (продукт) отделяется от самого экстеллекта (производящей способности), то есть, очевидно ли разделение между тем, что, как представляется, должно быть результатом мысли, и мышлением как органическим процессом?

152

Cohen and Stewart, “Alien Science”, p. 278.

153

Ibid., p. 279.

154

Ibid., p. 281.

Учитывая способности интеллекта, зададимся вопросом, неизбежна ли его валоризация, торжество интеллекта над природой (ибо интеллект нам нужен, чтобы вообще помыслить природу), либо же можно «сохранить» природу как порождающее интеллект устройство. Никто не развивал первую из этих альтернатив столь серьезно, как философ-идеалист И. Г. Фихте, и никто не отстаивал вторую так превосходно, как натурфилософ Ф. В. Й. Шеллинг.

Шеллинг стремился к ослаблению диктата мысли, хотя мы и должны настороженно отнестись к его склонности к романтизму. Он утверждал, что природа соответствует работе интеллекта (хотя бы в силу чисто практических обстоятельств), потенциально допуская возникновение мышления. Но он же предостерегал: коль скоро люди оторваны от природы, природа становится мертвым объектом [155] .

155

Schelling, F. W. J. (1995), Ideas for a Philosophy of Nature, trans. Errol Harris and Peter Heath (Cambridge: Cambridge University Press), p. 36. (Рус. пер.: Шеллинг Ф. В. Й. Идеи к философии природы как введение в изучение этой науки. С. 117-118.)

В «Идеях к философии природы» Шеллинг постулирует абсолют как единство природы и мышления [156] . С точки зрения мыслительной, а не темпоральной или исторической одновременности единство, или тождество, реального и идеального имеет реальные и идеальные аспекты, которые также тождественны. Изъятость природы ограничивает идеальное, но идеальное также движется вперед во времени [157] . Выражаясь более определенно, хотя природа предшествует мышлению, мы можем помыслить природу как единую в реальном смысле (мышление продуцируется мозгом, который является продуктом долгого и медленного процесса эволюции, а заодно и частью природы), но мысль также и идеально едина с природой, поскольку она, как кажется, вольна продуцировать на манер природы.

156

Ibid., p. 43. (Рус. пер.: Там же. С. 128.)

157

Ibid., p. 54. (Рус. пер.: Там же. С. 140-141.)

Шеллинга часто и неоправданно считают просто переходной ступенью от идеализма Фихте к диалектике Гегеля. Фихте утверждал всю совокупность природы как не-Я, как то, что всего лишь противостоит способностям Я [158] . Гегель же доводит этот идеализм до его логического завершения: он не противопоставляет Я и не-Я, но представляет природу как овнешненный дух (где дух — то, что движет само себя, Я). У обоих философов природа не представляет ценности: она либо препятствие, либо побочный продукт становления духа. Шеллинг же, особенно в своих ранних работах, не сомневается в материальных предпосылках всего мыслимого и всего существующего. Природа совершенно безразлична к человеческому существованию. И как же тогда можно исключить интеллект из числа природных феноменов? [159]

158

Richards, Romantic Conception of Life, p. 133.

159

Schelling, Ideas fora Philosophy of Nature, p. 273. (Рус. пер.: Шеллинг Ф. В. Й. Идеи к философии природы как введение в изучение этой науки. С. 483.)

Как проявляется понятие валоризированного интеллекта?

Роман «Фрагмент» Уоррена Фейхи предоставляет своего рода отчет относительно осознанного здесь нами разделения (с точки зрения ценности) между интеллектом и биологическим. В этом романе рассказывается об открытии острова, который был совершенно отрезан от окружающего мира и в котором эволюция пошла иным путем, нежели известный нам, порождая весьма странных существ, таких как дискообразные муравьи, восьминогие кошки-пауки и плотоядные растения. Группа ученых, прибегая в своих гипотезах к радикализации подхода Геккеля, размышляет о том, как же могли появиться подобные причудливые виды [160] .

160

Fahy, Warren (2009), Fragment (New York: Delacorte Press), p. 70. (Рус.

пер.: Фейхи У. Фрагмент. M.: Эксмо, Домино, 2010.) Автор благодарит Кэти Коун за предоставленную книгу.

Антигерой романа Тэтчер Редмонд предполагает, что чрезмерно ожесточенная биосфера острова совершенна, потому что в ней отсутствуют виды, обладающие разумом [161] . Согласно его теории люди, в силу своего интеллекта, представляют наибольшую угрозу для Земли [162] . Он утверждает: «Разумная жизнь — это раковая опухоль окружающей среды» [163] .

Теория Редмонда терпит крах, когда экспедиция открывает разумную форму жизни и оказывается спасена ее представителями. Ученые решают, что они в свою очередь должны спасти эту форму жизни от грядущей атомной бомбардировки просто потому, что высокий интеллект делает ее похожей на человека [164] . Нарратологический сдвиг в установке, основанный на открытии в романе разумных обезьян, изменяет его первоначальным лавкрафтианским аспектам, незамедлительно оборачиваясь гуманистическим торжеством жизни и способности интеллекта эту жизнь стабилизировать [165] , что ведет к некритичной экологической позитивности.

161

Ibid., p. 250.

162

Ibid., p. 60.

163

Ibid., p. 211.

164

Ibid., p. 281.

165

Ibid., p. 283.

Отказ Фейхи (в популярной литературе) от возможностей радикальной биологии перед лицом интеллекта, подтверждает опасения Шеллинга по поводу господствующей трактовки природы в философии. Эта трактовка отрицает, что природа предшествует мышлению [166] , что идеальное должно объясняться реальным [167] , и утверждает, что человек возвышает природу, возводя нас самих на вершину ее производства [168] .

166

Schelling, F. W. J. (2004), First Outline of a System of the Philosophy of Nature (Albany: State University of New York Press), p. 198. (Pyc. nep.: Шеллинг Ф. В. Й. Введение к наброску системы натурфилософии // Шеллинг Ф. В. Й. Сочинения в 2-х томах. T. 1. М.: Мысль, 1987. С. 188-189.)

167

Ibid., p. 194. (Рус. пер.: Там же. С. 184.)

168

Schelling, F. W. J. (2007), The Grounding of Positive Philosophy (Albany: State University of New York Press), p. 93.

Генетическая философия природы Шеллинга, задавая напряжение между научным исследованием жизни и эстетическими вопросами немецкого идеализма, исторически принадлежит романтической эре науки. Но взгляды Шеллинга на мышление не слепо романтичны, так как он отбрасывает в сторону или по крайней мере проблематизирует антропоцентризм; они а-романтичны именно в своем утверждении того, что человечество не может откреститься от низменно-материальной природы существования.

Как указывает Роберт Ричардс в книге «Романтическая концепция жизни», Шеллинг ставит организм в центр своей философии и устанавливает абсолют — центральную ее точку — в качестве органически функционирующей сущности [169] . Он разрабатывает понятия органического и абсолюта как органического, опираясь на своих современников, работающих в сфере естествознания, таких как Гумбольдт, Блюменбах, Кильмейер и Райль [170] .

169

Richards, The Romantic Conception of Life, p. 138.

170

Ibid.

Тем не менее, как показывает уже Иэн Гамильтон Грант в своем исследовании «Натурфилософии после Шеллинга», философию Шеллинга нельзя свести к философии организма, потому что она нисходит корнями во множество вопросов, особенно в вопрос о темпоральности [171] . Как пишет Грант: «Философия естественной истории с XVII по XIX век строилась вокруг проблемы реальности как противопоставляемой феноменальности времени» [172] .

Для Шеллинга природа — это сразу и продукт и продуктивность. Продукт при этом формируется за счет двух сил, противостоящих друг другу. Негативная сила противостоит позитивной, затормаживая ее и формируя вихрь [173] , который можно рассматривать как бесконечное развитие идеальных архетипов в природе, реализуемых во времени и пространстве, но никогда не доводимых до совершенства [174] . Во многих отношениях философия Шеллинга предвосхищает метафизику сил в том смысле, что в ней есть продуктивные и ограничивающие силы, а также архетипы, или паттерны.

171

Grant, Philosophies of Nature after Schelling, p. 119.

172

Ibid., p. 125.

173

Richards, The Romantic Conception of Life, p. 143.

174

Ibid., p. 145.