Династия Ямато
Шрифт:
Полицию словно ветром сдуло! В центре Токио не оказалось ни одного стража порядка. Заговорщики заняли Главное полицейское управление и районные отделения полиции в Токио, нигде не встретив ни малейшего сопротивления. Отряд, направленный на захват ворот императорского дворца, поначалу вроде бы справился с задачей, но позже вынужден был отступить, поэтому изолировать Хирохито заговорщикам не удалось.
К 10 часам утра 26 февраля 1400 вооруженных заговорщиков контролировали территорию в одну квадратную милю к югу от дворца. Они захватили здания парламента, военного министерства, Генштаба, правительственных учреждений, некоторых посольств и один отель с иностранцами. Повсюду вывесили флаги с лозунгами «Поклонение императору. Смерть предателям». Улицы перегородили колючей проволокой, выставили дозоры. Горожане не выказывали
Несколько молодых офицеров направились в резиденцию военного министра Кавасимы и передали ему манифест. Кавасима предложил молодым людям угоститься сакэ… В манифесте говорилось: «Порочные и корыстные личности посягнули на власть Императора, причинили неисчислимые страдания нации, довели страну до унизительной зависимости от иностранных держав. Эти мерзавцы… [превратили] императорскую армию в свою личную гвардию, вывели ее из прямого подчинения власти Императора. Отношения Японии с Россией, Китаем, Британией и Соединенными Штатами в настоящее время столь обострены, что всего один неверный шаг способен повергнуть нашу священную Родину в пучину войны и тотального уничтожения». Заговорщики потребовали вернуть императору всю полноту власти и предоставить Сыну Неба самому принимать решение относительно дальнейших действий «во спасение Японии»…
Мятежный капитан Ямагути информировал своего тестя генерала Хондзё (главный адъютант Хирохито) о начале восстания и просил оказать содействие. Хондзё спешно прибыл во дворец в 6 часов утра. Однако Хирохито уже находился на ногах, разбуженный гофмейстером. Хирохито пребывал в ярости, таким его еще никогда не видели. «Дождались!» — кричал он приближенным. Хирохито потребовал немедля покончить с «бунтовщиками». Хондзё ужасался, слыша слово «бунтовщики» из уст императора. Ведь зять Хондзё один из них! Хирохито потребовал считать «бунтовщиком» любого военачальника, отдавшего приказ о передвижении войск без его ведома, — хотя, следуя такой логике, Квантунская армия в полном составе могла считаться повстанческой. Император заявил Хондзё: «Они убили моих советников и пытаются накинуть шелковую удавку мне на шею… Нет им пощады, какими бы благими мотивами они ни оправдывали себя». Здесь следует отметить: февральские убийства советников Хирохито не являлись прецедентом, а Сайондзи с Макино смотрели на подобные вещи сквозь пальцы, относясь к ним чуть ли не равнодушно. Говоря о «шелковой удавке» на шею, Хирохито прекрасно понимал, что может произойти лично с ним, преуспей реформаторы в своих начинаниях.
Во дворец прибыл военный министр Кавасима, зачитал Хирохито манифест заговорщиков и (к его чести следует признать) предложил императору рассмотреть вопрос о формировании нового «сильного» кабинета министров, способного на деле реформировать страну. Хирохито продолжал настаивать на разгроме бунтовщиков. В устной форме, поэтому генерал Кавасима пропустил слова Хирохито мимо ушей и занял выжидательную позицию…
Проходили совещания на самом высоком уровне — но четкой линии действий правительство не выработало. Большинство министров привычно лавировало и юлило — ждало «свежую струю», способную вынести их к безопасному берегу. Верховный военный совет одобрил цели, но не методы заговорщиков. Говоря иначе, в вину заговорщикам вменили задействование регулярных воинских частей. Каждый считал себя вправе благочестиво выказать поддержку реформам, походя раздавив самих реформаторов под каким-либо формальным предлогом.
«Группу контроля» вполне устраивал сценарий последних событий. К концу второго дня мятежа Хирохито дал добро на ввод в город двух армейских дивизий — для борьбы с мятежниками. Военно-морское министерство ввело в Токийский залив несколько боевых кораблей.
Терпение Хирохито, столь долгое во времена Маньчжурской операции, наконец лопнуло. Минуло два дня, как он лично дал четкий приказ раздавить мятеж! Хирохито объявил главному советнику: если армия бездействует, он сам возглавит командование императорскими гвардейцами и справится с мятежом в одиночку.
Императорский двор опасался выступления принца Титибу на стороне молодых офицеров — тогда многие влиятельные люди «устремятся лавиною» в лагерь реформаторов и правила игры переменятся кардинально. Князь Асака, князь Хигасикуни, другие князья получили приказ не
Наконец известие о происходящих в Токио событиях достигло принца Титибу в его северном уединении. Титибу немедля потребовал разрешения выехать в Токио. Командир дивизии, где служил августейший принц, связался с принцем Такамацу по телефону и просил указаний. Принц Такамацу — противник проведения радикальных реформ, выступал за умеренность во всем. Он не хотел впутывать Титибу в какие бы то ни было передряги, пусть уж лучше принц побудет вдали от неспокойного Токио. Высокопоставленные придворные сановники считали принца Такамацу рационалистом, понимающим текущий момент «правильно»: принц не мнил себя на троне, поэтому всегда оставался спокоен. Такамацу приказал командиру дивизии ответить отказом на просьбу Титибу.
Титибу самовольно оставил воинскую часть в час пополуночи 27 февраля и сел на поезд в Токио. Через каких-то шестнадцать часов пути он будет в столице! Принцу Такамацу пришлось срочно выехать (также по железной дороге) навстречу, чтобы «перехватить» брата. На железнодорожной станции Омия их пути пересеклись, Такамацу перешел в вагон Титибу, и оставшийся путь до Токио братья провели в жарких спорах. В Токио на вокзале Уэно императорские гвардейцы проводили Титибу в лимузин и привезли в императорский дворец, где с ним беседовали генералы Кавасима и Хондзё. Позже он говорил с императором. Императору удалось найти с Титибу общий язык. Несомненно, Титибу являлся сторонником радикальных реформ; но в то же время насильственная пертурбация в высших эшелонах власти, рост влияния беспринципных циников в армии (головная боль Хирохито и всей императорской семьи) вполне могли кончиться трагедией для трона; в «Группе контроля» доминировали выходцы из клана Тёсю, идти с ней на прямой конфликт в настоящий момент оказалось бы преждевременным и крайне опасным для всех… Страх одолел альтруизм. Позднее, после подавления восстания, Хирохито отметил: «Принц Такамацу проявил себя лучше всех. Принц Титибу вел себя гораздо лучше [в этот раз], чем 15 мая [1932 г. ]». Тем не менее из соображений безопасности он еще какое-то время после разговора с Хирохито оставался в стенах императорского дворца в Токио.
«Группа контроля» взяла операцию по подавлению мятежа под контроль, и консенсус был достигнут. Министры сорвались с крючка, теперь им негоже принимать болезненные решения насчет пресловутых реформ. Молодых офицеров следовало окружить и перебить!
Хирохито подписал приказ выбить заговорщиков из центра города, а сложивших оружие вернуть в казармы. Письменный приказ невозможно проигнорировать! 28 февраля молодые офицеры осознали: даже почитаемый ими император отвернулся от них. Получив известие о подписанном Хирохито приказе, они стали перед выбором — повиноваться или погибнуть. Молодые офицеры обратились к императору с трогательной просьбой приказать им покончить с собой, тогда их смерть станет актом абсолютной покорности его воле! Хирохито ответил отказом.
Со слезами на глазах Хондзё объявил «непокорным молодым людям»: если они решили покончить с собой, им не суждено получить одобрение императора. Принц Титибу через своего эмиссара передал товарищам личную просьбу «действовать деликатно» — то есть отпустить солдат назад в казармы, а самим совершить групповое самоубийство. В 5 часов вечера военная полиция приступила к арестам «симпатизирующих бунтовщикам» по всему Токио. Танки заняли центр города. На утро намечался прорыв. С восходом солнца заговорщики не оказали правительственным войскам сопротивления. Солдаты возвратились в казармы. Молодые офицеры предпочли сдаться, а на суде во всеуслышанье объявить о своих целях.
Но военный суд прошел тайно и скоро. Тринадцать офицеров и четыре «гражданских» приговорены к смерти, остальные получили тюремные сроки. Никого не оправдали. 12 июля расстрельная команда привела приговор в исполнение. «Да здравствует император!» — кричали перед смертью заговорщики. Капитан Андо воскликнул: «Да здравствует принц Титибу!»
В итоге теперь уже военный министр генерал граф Тэраути, под предлогом чистки армейских рядов от недобитых реформаторов и иных злодеев, сосредоточил в своих руках огромную власть. Генштаб и «Группа контроля» добились существенного увеличения военных расходов.