Дипломатия

Киссинджер Генри

«...Теперь становится ясно, что никто в связи с этой войной не обладает монополией на душевную боль и никто из участников дебатов не имеет монополии на моральную убежденность; и теперь, когда наконец мы достигли такого соглашения, согласно которому Соединенные Штаты не предопределяют политического будущего своим союзникам, соглашения, сохраняющего достоинство и самоуважение для всех сторон, мы, залечивая раны в Индокитае, сможем начать залечивать раны в Америке» [945] .

945

Конференция Киссинджера с представителями агентств новостей 24 января 1973 г. // Бюллетень Государственного департамента. Т. LXVIII. № 1753 (12 февраля 1973 г.). С. 134

Туманные перспективы национального единства, однако, необратимо

рассеялись по поводу Камбоджи. Поскольку Камбоджа была единственным театром войны в Индокитае, не унаследованным Никсоном от своих предшественников, она подлила масла в огонь межпартийных дебатов. Завязался еще один гордиев узел противоречий вьетнамской эры.

В мои намерения не входит вновь напоминать об этих противоречиях. Подробности их уже рассмотрены в другом месте [946] . По сути дела, обвинения со стороны критиков администрации сводятся к двум центральным пунктам: что Никсон беспричинно распространил войну на территорию Камбоджи и что по ходу дела именно эта американская политика породила у администрации всю тяжесть ответственности за геноцид, осуществленный коммунистическими «красными кхмерами» после одержанной ими победы в 1975 году.

946

См.: Киссинджер. Годы в Белом доме. Гл. VIII и XII; Kissinger, Years of Upheaval (Годы решительных перемен ). Boston: Little, Brown, 1982, гл. II и VIII; а также полемику Питера В. Родмена с Вильямом Шоукроссом в журн. American Spectator, март и июль 1981 г.

Само представление, будто Никсон бездумно расширил границы войны, восходит к стратегической концептуальной ошибке по поводу Лаоса, относящейся к 1961 — 1962 годам, а именно, будто роль Америки в войне ограничивается Южным Вьетнамом, даже несмотря на то, что Ханой вел войну во всех трех странах индокитайского театра военных действий. Северовьетнамская армия построила внутри Камбоджи целую сеть лагерей-убежищ непосредственно по ту сторону границы с Южным Вьетнамом, откуда на американские и южновьетнамские силы совершались нападения в масштабе дивизий. Лагеря снабжались либо по «тропе Хо Ши Мина» через Лаос, либо через камбоджийский морской порт Сиануквилль — причем все это представляло собой откровенное нарушение нейтралитета Камбоджи. По мере ускорения ухода американских войск боевые позиции как южновьетнамских, так и американских сил было бы невозможно защищать, если бы сеть снабжения осталась нетронутой, а уменьшающимся американским войскам противостояли бы по-прежнему многочисленные северовьетнамские части с неограниченными возможностями снабжения извне. Поэтому администрация Никсона приняла тактическое решение нанести удар по территории лагерей с воздуха в 1969 году и наземными силами в 1970-м. Воздушные удары были ответом на волну северовьетнамских атак на Юге, где убивали 400 американцев в неделю и нарушали «взаимопонимание» Ханоя с президентом Джонсоном, достигнутое во времена прекращения бомбардировок в 1968 году; наземные улары были стратегическим ходом для защиты уходящих американских войск, вывод которых совершался в количестве 150 тыс. в год.

В отсутствие удара по северовьетнамским базам снабжения не сработала бы никакая, даже тщательнейшим образом продуманная стратегия вывода американских войск. В каждом отдельном случае американские наступательные действия приветствовались камбоджийскими властями, которые видели в них защиту камбоджийского нейтралитета; в конце концов, никто северовьетнамцев в Камбоджу не приглашал.

Тем не менее и тот и другой американские военные шаги вызвали весьма эмоциональный отклик в Соединенных Штатах. Начались дебаты, перешедшие границы чисто военно-стратегических вопросов. Камбоджа быстро стала неотъемлемой частью фундаментальной вьетнамской проблемы. Политика администрации являлась отражением стратегии; критика сосредоточивалась на моральной обоснованности войны как таковой. Этот подход вдобавок отразил неспособность нации проникнуть в глубину сущности и непримиримости революционной идеологии. Есть все доказательства тому, что «красные кхмеры» стали идеологическими фанатиками еще во времена своего студенчества в Париже в 50-е годы. Они были преисполнены решимости вырвать с корнем и стереть с лица земли существующее камбоджийское общество и воплотить на практике своего рода безумную утопию путем уничтожения всех, даже в самой малой степени затронутых «буржуазным» образованием [947] . Предположение о том, будто их превратило в убийц поведение Америки, имеет под собой точно такое же моральное основание, как утверждение, будто холокост был вызван американскими стратегическими бомбардировками Германии.

947

Karl D. Jackson, ed. Cambodia 1975— 1978: Rendezvous with Death (Камбоджа, 1975-1978:

рандеву со смертью). Princeton: Princeton Univ. Press, 1989

Цель этих страниц — не поиск окончательного суждения по тем вопросам, по поводу которых страсти достигали подобного накала и по ходу дела породили собственную культовую литературу. Но Америка обязана отдать себе отчет в том, что, независимо от окончательных суждений по поводу мудрости американских тактических решений применительно к Камбодже, трагические обстоятельства сложились так, что убийцами являлись «красные кхмеры», а камбоджийцы платили кровавую дань за раскол в американском обществе. Критикующие сделали невозможным для Америки содействие камбоджийскому правительству в его усилиях противостоять натиску «красных кхмеров», не осознавая того, что устранение Америки повлечет за собой кровавую бойню, коль скоро они выступали за прекращение помощи и добились этого. Последующие события, безусловно, потрясли их до глубины души. И все же их недооценка тех, кто сотворил геноцид, не вызвала у них раскаяния даже задним числом — в гораздо большей степени они были увлечены осуждением собственных соотечественников.

Общество проверяется тем, может ли оно поступиться своими разногласиями в стремлении к общей цели и способно ли оно осознать, что различные сообщества способны сделать рывок вперед благодаря примирению, а не конфликтам. Америка в Индокитае этого испытания не выдержала.

Раны, однако, оказались столь глубоки, что мир принес мало радости. Каким бы ни был шанс того, что соглашение станет инструментом национального исцеления, шанс этот стал значительно меньше вследствие трехмесячного перерыва между первоначальной договоренностью и подписанием документа и, что самое главное, вследствие бомбардировок самолетами В-52 района Ханоя во второй половине декабря 1972 года. Хотя ущерб гражданским лицам и имуществу был минимален, возникшая в результате этого вспышка антивоенных демонстраций, заставившая подписать соглашение 27 января 1973 года, вызвала в первую очередь ощущение усталости и тягостное чувство.

Ибо протестующих, в свою очередь, не успокоило принятие Ханоем американских условий мира. Они опасались того, что, если сохранится выдвинутое Никсоном понятие «почетного мира», Америка вновь сможет подвергнуться искушению взять на себя выполнение очередной интернациональной сверхзадачи, отвратительным символом которой и стал Вьетнам. И потому они встретили мирный договор с тем же цинизмом, с которым они взирали на ход военных действий и дипломатическую деятельность. Каждый из критиков утверждал свое: и то, что соглашение является политическим фокусом, и то, что те же условия были достижимы четыре года назад, и то, что оно представляет собой предательство по отношению к Тхиеу, — невзирая на тот факт, что требование свержения Тхиеу было центральной темой движения сторонников мира в течение многих лет.

Ничто не было дальше от истины, чем утверждение, будто бы соглашение с Ханоем было заключено, чтобы повлиять на общенациональные выборы. Напротив, Никсон считал заключение соглашения перед выборами минусом; его преимущество на выборах было бесспорным, и его положение могло лишь пошатнуться в результате обсуждения условий мира [948] . Но, что бы ни полагали критики, он не хотел, чтобы предвыборные соображения стояли на пути заключения соглашения, многократно обещанного американскому народу, как только будут приняты условия, выставленные администрацией.

948

Киссинджер. Годы в Белом доме. С. 1362 и ел

Один из наиболее широко распространенных мифов относительно политики администрации Никсона во Вьетнаме — будто Никсон бессмысленно продлил войну на четыре года, поскольку четырьмя годами ранее можно было договориться на тех же условиях. Утверждение это пренебрегает всеми известными фактами. Исторические данные показывают, что Америка быстро согласилась на урегулирование, как только предложенные ею условия, до того постоянно отвергавшиеся северовьетнамцами в продолжение этих самых четырех лет, были приняты.

Само собой, американские усилия в Индокитае в 1975 году окончились крахом, который мог произойти гораздо раньше, если бы целью Америки была капитуляция. Но ни администрация, ни американский народ никогда не стремились к этой цели; во время избирательной кампании 1968 года все кандидаты на пост президента стояли за компромисс, а не за капитуляцию. В 1972 году кандидат, настаивавший на капитуляции, был забаллотирован намертво. При данных обстоятельствах читатель волен делать вывод, оглядываясь назад, действительно ли в 1969 году капитуляция являлась желанной целью. Ничто в политической кампании 1969 года не намекало на то, что американский народ или политические партии приветствуют подобный исход.