Дипломатия
Шрифт:
Поначалу Никсон не решался нанести удар по вьетнамской системе снабжения. Отношения с Советским Союзом и Китаем, носившие в те времена весьма напряженный характер, могли еще более ухудшиться, и взаимоотношения по принципу треугольника, которые позднее придали американской внешней политике столь необходимую гибкость, родились бы гораздо позже или бы вовсе не появились на свет. Обманутые надежды на ослабление напряженности во Вьетнаме могли бы далее воспламенить пыл участников движения за мир. Результат военных действий выглядел слишком неопределенным, а внутренние последствия могли оказаться неуправляемыми. При этом «стратегия прорыва» могла встретить столь сильное сопротивление со стороны ближайших советников Никсона, что ее можно было бы претворить в жизнь только после перетряски кабинета, а
Американский народ, похоже, требовал от правительства одновременного достижения двух несовместимых друг с другом целей: им хотелось, чтобы война окончилась и чтобы Америка не капитулировала. Эти двойственные чувства разделялись также и Никсоном, и его советниками. Стремясь провести американскую политику через это море противоречий, Никсон избрал третий вариант — так называемый путь «вьетнамизации», не потому, что он считал это блестящим выходом из положения, но потому, что согласно его суждению это был относительно безопасный способ сохранить равновесие между тремя ключевыми составляющими американского ухода из Вьетнама: поддержанием морального состояния внутри Америки на должном уровне, предоставлением Сайгону честного шанса самостоятельно встать на ноги и обеспечением для Ханоя стимула к урегулированию. Поддержание всех этих трех сложно сочетающихся политических факторов стало бы решающей проверкой умения Америки претворить в жизнь решение уйти из Вьетнама.
Американская публика была бы успокоена выводом американских войск и серьезностью усилий по организации переговоров; Южный Вьетнам смог бы защищать себя при наличии массированной американской помощи и обученного персонала; Ханою же были бы предложены и пряник — в виде мирных инициатив, и кнут — в форме периодических акций возмездия с расчетом на истощение. Комплексная стратегия «вьетнамизации» тем не менее заключала в себе огромный риск того, что резерва времени может уже не оказаться, и проводящий подобную политику с треском провалится между двух, а тем паче — трех стульев. Само предприятие было в лучшем случае ненадежным, ибо каждое отступление поощряло бы Ханой в его агрессивных действиях, а каждый прощальный выстрел доводил бы до точки кипения движение за мир.
В меморандуме от 10 сентября 1969 года, значительная часть которого была подготовлена Энтони Лейком, тогда являвшимся моим ответственным помощником, а ныне занимающим пост советника при президенте Клинтоне, я высказал Никсону все опасения, связанные с «вьетнамизацией» [939] . Если «вьетнамизация» потребует слишком много времени, утверждалось в меморандуме, общественное недовольство скорее усилится, чем сойдет на нет. Тогда администрация очутится в «мертвой зоне» между «ястребами» и «голубями»: чересчур угодливая с точки зрения «ястребов», чересчур воинственная с точки зрения «голубей». Правительственные заявления, рассчитанные на то, чтобы расположить в свою пользу обе эти группы, возможно, и собьют с толку Ханой, но также и усилят его желание нас выпроводить.
939
Полный текст меморандума опубл. в примеч. к соотв. гл. книги автора Годы в Белом доме, 1979. С. 1480 - 1482.
Далее утверждалось следующее:
«...„Вьетнамизация" создаст всевозрастающие по своей серьезности проблемы, если мы будем следовать в ее направлении.
Вывод войск США превратится в нечто, подобное соленому арахису для жаждущей американской публики: чем больше американских войск отправится домой, тем больше будут требовать возврата остальных. На деле это может привести к требованиям одностороннего ухода — возможно, в течение года.
Чем больше войск будет выведено, тем более это поощрит Ханой...
Каждый выводимый американский солдат будет в относительном плане представлять все большую важность для осуществления усилий на Юге, поскольку будет представлять собой более значительный процент сил США, чем его предшественник...
Станет все труднее
„Вьетнамизация" может и не привести к снижению потерь в войсках США вплоть до самых окончательных этапов, ибо наш уровень потерь может не соотноситься с общей численностью американских войск в Южном Вьетнаме. Чтобы убить примерно 150 американских солдат за неделю, враг может атаковать лишь незначительное количество наших сил...» [940]
940
Там же. С. 1481
Если все это так, говорилось в меморандуме, то Ханой сосредоточит свои усилия на том, чтобы нанести Соединенным Штатам не военное, а психологическое поражение; он будет затягивать войну, загонять переговоры в тупик и выжидать, как будет разворачиваться ситуация внутри Америки. В общем и целом эта предсказание оказалось верным.
Меморандум предвидел многие из наших будущих трудностей; но вдобавок он был обречен на невнимание. С одной стороны, хотя он и был передан президенту, я не ходил в Овальный кабинет, чтобы подкрепить его действенность. В Вашингтоне идеи не пропагандируют сами себя. Авторы меморандумов, не желающие за них бороться, скорее всего увидят потом в своих словах оправдания задним числом, а не руководство к действию. Отступив перед возможностью решительного противостояния и внутренних беспорядков, которые могла бы повлечь за собой попытка силового противостояния Ханою, я так и не настоял на тщательном рассмотрении этого варианта. Да и президент не вдавался в подробности, думаю, что по этой же самой причине. У Никсона не было стимула пересматривать ранее принятое решение в пользу «вьетнамизации», коль скоро ни одно из государственных учреждений, имеющих отношение к Вьетнаму, не высказало оговорок или возражений. А их не последовало в первую очередь потому, что они были до такой степени контужены демонстрациями, что были не в силах добровольно выйти на линию огня.
Я напоминаю о душевных страданиях, связанных с подобным выбором, чтобы показать: к тому времени, как Никсон вступил в должность, во Вьетнаме можно было выбирать только среди равновеликих зол. Тот факт, что «вьетнамизация» может оказаться мучительно трудной, не делал другие варианты выбора более привлекательными. Эта фундаментальная истина ускользала от внимания критиков войны в Корее. Ускользала она от внимания значительной части американского общества и в других обстоятельствах: внешнеполитическая деятельность часто влечет за собой принятие решений при недостаточности возможностей выбора. И выбор, перед лицом которого стоял Никсон во Вьетнаме, надо было делать между вовсе несъедобным и неудобоваримым. После двадцати лет «сдерживания» Америка платила свою цену за перенапряжение.
Хотя «вьетнамизация» была рискованным курсом, по здравом рассуждении она оказалась наилучшим из всех имеющихся вариантов. Она имела то преимущество, что постепенно приучала американский и южновьетнамский народы к неизбежности ухода Америки. И если бы в процессе неумолимого сокращения численности американских сил Америке удалось бы укрепить Южный Вьетнам — а администрация Никсона надеялась именно на это, — цели Америки были бы достигнуты. Ну а если бы так не получилось и единственным оставшимся вариантом был бы односторонний уход, то все-таки к тому времени американские силы во Вьетнаме уменьшились бы до такой степени, что риск хаоса и унижения был бы сведен к минимуму.
По мере претворения этой политики в жизнь Никсон преисполнился решимости сделать крупное усилие в направлении переговоров и попросил меня заняться этим делом. Французский президент Жорж Помпиду дал краткое резюме того, что меня ожидало впереди. Поскольку его аппарат взял на себя организационные мероприятия, связанные с моими секретными переговорами в Париже с северовьетнамцами, я вводил его в курс дела после каждого заседания. Однажды, когда я был в совершеннейшем отчаянии по поводу, казалось, непреодолимого тупика, Помпиду заметил, словно это было нечто само собой разумеющееся: «Вы обречены на успех».