Дипломная работа
Шрифт:
— М-да. Ну, тогда за родителей! — предложил Валера поднимая стакан.
Глава 31
Второй стакан пился легко. А вот после третьего начало поташнивать. Денис то и дело с укором поглядывал на собутыльников, ведь они и не думали прерываться. Откуда-то взялась копчёная рыба, кажется скумбрия, появился ржаной хлеб, кабинет утопал в сизом дыму и хотя Достоевский говорил, будто бы он не курит, но сейчас-то он закурил. Как же спать хочется. И тошнит и спать хочется. Интересно можно ли блевануть во сне? А ещё они х-р-р-р... Да не толкайте меня, я не сплю... Х-р-р-р... Да, сейчас выпью.
Изрядно окосевший Денис с трудом разлепил глаза. Кто это на столе сидит такой мохнатый и чёрный? Кошка что ли? И сигара в зубах. Никогда бы не подумал что коты умеют курить. Он снова закрыл глаза. О чём они там базарят?
— ... Валерка! Не вытирай руки об домового, — требовал пьяный пенсионер.
— Рыба слишком жирная, а что, разве это не полотенце?
— Вот цапнет он тебя за руку - будешь знать.
— А чё он мою сигару спиздил?
— Он за нами подъедает, у него работа такая. Не трогай его за хвост.
— Тогда пусть сигару вернёт. Я её только раскурил.
— Возьми другую.
— И опять её полчаса мусолить? Эй ты, дрянь мохнатая, отдай курево. А не отдашь я тебе хвост оторву. Ай бля!
Денис приоткрыл один глаз. Ага, всё ясно - Валеру укусило полотенце и теперь он бегает по кабинету орошая всё своей кровью. Или кот его укусил? Да прижгите укус сигарой, чё разорались? Спать хочется.
— Стой, сейчас продезинфицируем!
— Чем? Мочой домового? Вы опять надо мной издеваетесь, постыдились бы, а ещё дедушка!
— Да водкой же, стой кому говорю!
— А если он бешеный? Мне чё теперь, тридцать три укола в пузо? Караул!
— Валерка - не капай на ковёр! Я его у бандитов отобрал, пожалей имущество.
— Ага - испугался! Значит так, мои требования: или тащите сюда домового и я ему лично подсрачников надаю, или я так измараю ваш коврик... Не жалея собственной крови!
Бах.
Послышался шум падающего тела и тихие матюки.
"Кажется Валера упал, — лениво подумал Денис. — И чего они суетятся? Не понимаю. Ну укусили и укусили зато теперь знать будет, что домовых голыми руками трогать нельзя".
Он заснул. Ему приснился старый железнодорожный вокзал где за кассами сколоченными из неструганых досок стояли злые мордатые кассирши, а он бегал по вокзалу и пытался приобрести билет. Сон был тягучим, томительным и полным безнадёжного ожидания. Он стоял в длинных очередях, ждал с тревогой вслушиваясь в неразборчивую речь доносившуюся из громкоговорителей, а потом, вдруг проголодался и пошёл в буфет где едва наскрёб на стакан холодного жёлтого чая и пирожок с повидлом. Он проглотил пирожок и у него сразу же заболел живот. Тошнота. Он понял, что его сейчас вырвет. В отчаянии, он побежал искать туалет, но на входе его притормозили билетёрша и почему-то трамвайный кондуктор. Денис честно купил билет у билетёрши, а потом заплатил штраф кондуктору, потому как не смог предъявить билет на маршрут №12. Очень странно, но в этот раз деньги у него почему-то нашлись. Правда в туалете у него снова возникли проблемы - там совершенно не было свободных кабинок. Всё вокруг было занято или обосрано до потолка. Чувствуя, как к горлу подкатывает липкий тягучий ком, он ломился во все двери, дёргал за ручки, умолял, просил, предлагал деньги отчаянно пытаясь привлечь внимание вежливыми постукиваниями, но всё было тщетно. Ему не открывали, его ругали или просили подождать пять минуточек, но он не мог ждать и вынужден был искать дальше. Ряды кабинок постепенно превращались
"Это что ещё такое?" — ужаснулся он. Какие ещё 48? Это чего, минут?
Очередь на остановке не располагала к общению. На лицах окружавших его людей чувствовалось напряжение и нетерпение. Многие пританцовывали. Особенно дети и женщины. Денис подошёл к мужчине интеллигентного вида в очках и шляпе и спросил, когда будет нужный ему автобус.
Мужчина смерил его высокомерным взглядом и ответил что такого маршрута нет и никогда не было.
"Но как же? Вон же оно", — попытался возразить Денис кивая на табличку, на что ему ответили, что расписание старое, за прошлый год. И вообще, тут все едут до Бобруйска.
Количество абсурда достигло в голове у страждущего максимального значения и он понял, что это всего лишь сон. А раз сон, значит, делов-то. А ну-ка очкозавр, дай сюда свою шляпу. Сейчас я тебе фокус покажу.
Дяденька попытался возразить, но Денис ловко завладел элементом его верхней одежды и решил более не сдерживаться. А кого ему стесняться? Это же всё понарошку. Шляпа медленно приближалась к его лицу. Ещё, ещё чуть-чуть, кхе-кха...Уррррр!!!
Люди на остановке сразу же забегали и закричали на него голосами Валеры и Фёдора Михайловича.
— Деня не надо! Потерпи, я принесу тазик!
— Валерка - он на ковёр прицелился! Переворачивай его, переворачивай!
— Да плевать мне на ковёр, главное чтобы он не задохнулся. Вот ты зверь, Михалыч. Шесть стаканов водки в него залил, а теперь жалуешься. Это тебе наказание, за то что детишек спаивал.
— А кто это убирает будет? Кто - я вас спрашиваю?
— Да чё ты паришься? Домовой подлижет.
— Ладно, кажется с ним всё в порядке, не захлебнётся. Пойдём лучше покурим...
Сон изменился. Теперь Денис видел себя со стороны. Он лежал на ковре, животом вниз в кабинете Фёдора Михайловича, а вокруг него медленно растекалась большая лужа блевоты. В комнате царил полумрак, а возле открытого окна шевелились две знакомые фигуры. Немного погодя он опознал в них Валеру и Достоевского. Они курили прячась за занавесками и словно бы что-то высматривали, там за окном.
— И никакой он не ребёнок. Ему 22 года, — бурчал Достоевский.
— Нет, ребёнок, — возражал Валера. — Только вчера, можно сказать, отняли от титьки, а вы его водкой травить. Он же столько и не пил никогда.
— Так что же он за стакан хватался? — негодовал старик.
— Исключительно из уважению к вам, а когда опомнился, было поздно.
— Хорошо, я смотрю, ты его оправдывать научился. А не ты ли, ещё недавно, кричал "Кто не выпьет - тот лошара"? И ему подмигивал. Это ли не провокация?
— Нет, это был тост.
— Хе-хе-хе. Ах ты-ж, сука такая, — засмеялся пенсионер. — М-да. Я тоже, знаешь, в молодости бузотёрил, ошибки разные совершал, а теперь, срок пришёл мне раскаиваться.
— Так, а что вы там про Выродка говорили? Я так и не понял?