Дисциплина и Портянки
Шрифт:
— Принято, — пробормотал я с облегчением.
Уже через пару мгновений я сидел в бане — облака пара клубились, словно мои собственные мысли растворялись в воздухе. Тело обмякло, кожа расслабилась, каждая мышца начинала потихоньку таять.
— Вот так, — сказал Аркелиос, уже стоя рядом в простыне и тапочках и пуская черпаком порцию кипятка на камни и все вновь обволакивает горячий пар, пробирающий до костей, — отпусти всё лишнее, Шутняра… даже воспоминания о портянках!
Я бы и посмеялся, но даже на это
Спустя какое-то время — не знаю, десять минут или час — я уже лежал в массажном зале.
Вокруг — полумрак, тепло, лампы с мягким свечением.
Спокойная музыка, где-то между флейтами и тропическим дождём.
Аркелиос стоял за моими плечами, и его руки, сильные и точные, методично разминали каждый нерв.
— Ты знаешь, курсант Шутняра, — сказал он задумчиво, надавливая в районе лопаток. — За эту неделю ты проделал немалую работу.
Хрусть.
— Ты достиг большого прогресса. Заложил крепкий фундамент. С таким подходом твои показатели скоро начнут расти как на дрожжах и самое главное — никто не удивится такому бурному росту.
Хрусть, хрусть.
— Ну, конечно, в пределах разумного, — добавил он с хитринкой.
Я тихо кивнул, приоткрыв глаза.
— То есть меня уже заметили?
— Естественно, — хмыкнул он. — Уж поверь, в такой Академии, как Бикон, никто не упустит перспективного бойца стаким стабильным ростом по всем направлениям. Тебя уже готовят. Роль твоя почти написана. Но только если ты сможешь сохранить темп… и не облажаться.
Я глубоко выдохнул и закрыл глаза, чувствуя, как напряжение растворяется.
— Ну, с Внутренним Дворцом у меня вроде как есть шансы, — ответил я, — так что, думаю, справимся с любыми сложностями.
— Вот и славно, — отозвался Аркелиос, продолжая массаж.
— Тогда мы с тобой не просто курсант и внутренний голос. Мы — слаженная команда.
Затем он сделал мне баночный массаж.
Он как-то так ловко сперва что-то там шаманил с огнем, будто заряжая его энергией стекляшки, а затем ставил их на спину и мышцы втягивались туда.
А потом он как начал водить банками туда-сюда и я чуть было не закричал — ощущения надо сказать просто не описуемые.
Надо ли говорить, что он при этом довольно лыбился?
Далее он делал иглоукалывание.
Раскаленные иголки не просто входили в мышцы — они натурально выковыривали самое скрытое напряжение, словно зубочистки из костей.
— Так, под лопаточку, ага, ага… вот тут у нас зажимчик. Думаешь, я тебя не заметил?
Чпок!
— Ага! А вот ещё — в дельтовидной мышце! Прятался тут, гадёныш!
Чпок-чпок!
— Ну всё, ребятки, расходимся! — бормотал он, ловко работая пальцами с зажатыми в них иголками, словно дирижёр во время концерта.
А я лежал словно ежик в иголках и чувствовал, что из моего тела
И это — лучшее, что могло случиться после всего этого безумия за последние дни.
Глава 34
Интерлюдия. Ртуть и Малахит II
Они подошли к лапшичной, втиснутой между пунктом ремонта телефонов и аптекой.
Она казалось настолько естественной, словно вросшей в саму плоть мегаблока.
Вывеска была нарисована от руки — «Ляпша Господин Чен. Мистраль!»,
а рядом стоял знакомый дедушка из ролика на ТыТрубе —
всё такой же весёлый, в белом халате и с повязкой на лбу, обмахиваясь веером:
— О! Клиента! Добро пожаловать! Вы любить лапша? Господин Чен делять лучший лапша на всём этаже!
Милша с видом привычной клиентки заказывает:
— Нам три порции яичной, но с двойной приправой. И побольше овощей. И соуса, как в прошлый раз.
— Очень вкусна! Делять быстра! — дедушка в полупрыжке ускакал к кипящим кастрюлям.
Меркури сел рядом с ними на пластиковый табурет,
глядя, как обшарпанный автомат смешивает лапшу,
как роборука кидает нарезку из чего-то похожего на мясо,
и как пар поднимается к потолку, окутывая всё вокруг запахом перца, масла и… чего-то неуловимо странного.
Через пару минут всё стояло перед ними.
Меркури в первый раз в жизни смотрел на лапшу… которая не выглядела, как лапша.
Блестящая, скользкая, слишком ровная и будто слегка… резиновая.
Яиц, судя по запаху, не было вовсе.
Зато был гель. Белковый. И крахмал.
Он взял палочки и…
попробовал.
Мир остановился.
Это было…
Мягко.
Скользко.
С чуть кисловатым оттенком.
С густым соевым соусом, перебивающим всё остальное.
Не как дома.
Не как в столовой.
Не как в бич-пакете.
Это было…
Как будто кто-то попытался изобразить еду по памяти, но забыл про вкус.
— Ну как? — спросила Милша, уставившись на него.
Он усмехнулся, сглотнув второй комок:
— Хе-хе… Ну, по-своему оригинально…
Господин Чен подбежал с сияющим лицом, раскрасневшийся от пара:
— Нравится? Вкусна? Ещё хатите? У меня есть острее!
— Да нет, спасибо! Очень… сытно! — выдавил Меркури, держа палочки в воздухе. — Даже слишком!
Мелани с безмятежным лицом сжимала палочки и аккуратно доедала.
Милша кивала:
— Это ещё ничего. Бывает и хуже. В 53-м подают лапшу из переработанной кукурузы с заменителем чеснока. Вот это ад.
Меркури молча выдохнул, продолжая жевать.
Он чувствовал, как гель прилипает к нёбу, а соус прожигает горло,