Дисциплина и Портянки
Шрифт:
что у Меркури внутри что-то сжалось и свело мышцы живота, будто его вот-вот вывернет.
Он услышал его и… почти физически ощутил, как тот голос пронзает его насквозь.
Как будто не слова были сказаны, а распоряжение, которое даже воздух не осмелился ослушаться.
— И насколько вы уже… сблизились с этим вашим другом? — раздалось из-за стола, с акцентом на каждом слове, особенно на последнем.
Меркури почти запищал в душе:
«Никак! Я вообще мимо проходил! Я просто курьер, честное слово!»
Он
Вообще.
Язык стал куском дерева, горло — пересохшим руслом.
Но тут — внезапно! — вмешалась Милша.
И, как обычно, вообще без эмоций, достала из папки тот самый рисунок.
— Посмотри, — спокойно сказала она. — Мы вместе позировали для рисунка.
— А ещё мы вместе пообедали. — добавила Мелани, будто это был самый естественный шаг в их дне.
Или, хуже того… будто бы это был отчёт.
Хруст.
Глухой, тяжёлый, словно кто-то ломал мороженую ветку.
Или…
сжимал кулак.
Да так, что суставы треснули.
Меркури услышал этот звук так ясно, будто он прозвучал у него в голове.
Он перевёл взгляд.
Да.
Рука мужчины, лежащая на столе, теперь сжата в кулак.
Неспешно. Массивно. Давяще.
Кожа натянулась, суставы хрустнули — и снова тишина.
У Меркури на глаза чуть не навернулись слёзы.
Он сжал губы.
Он буквально ощущал, как по его спине течёт пот,
а по груди прокатывается леденящий холод.
«Я… я не переживу этот день…»
Он мысленно представил, как этот человек разбивает ему голову.
Как один из этих амбалов молча выносит его.
И в голове заиграла траурная музыка для погребения безымянных курсантов.
«В следующий раз — никакого „да, пошли к вам домой“, понял, идиот?!…»
* * *
Мужчина сидел за столом, не шелохнувшись. Только слегка повернул голову в сторону дочерей и, не глядя на Меркури, произнёс негромко, но с каким-то ледяным весом в голосе:
— Ну… и как он?
Меркури на секунду перестал дышать.
«О Светлый Брат! Сейчас мне будет вынесен приговор…»
Мелани, совершенно спокойно, как будто обсуждала меню в кафе:
— Как минимум не слабее меня.
Меркури подумал:
«Ты чего, Мелани?! Я ж тут сижу, пытаюсь выглядеть мирным фермером, а ты вот так, между делом — не слабее?!»
Отец задумчиво качнул головой.
— Хм… понятно…
И в этот момент он встал.
Медленно.
Точно.
Как гора, решившая подойти к кому надо.
Меркури даже не осмелился посмотреть на него.
Он
Тук. Тук. Тук.
Каждый шаг по мраморному полу звучал как удар молота по крышке его будущего гроба.
Туфли из настоящей коровьей кожи — да, он успел это разглядеть — блестели как полированные копейные наконечники.
«Обалдеть, даже обувь у него с харизмой…»
Он шёл медленно, будто специально, чтобы у Меркури было время попрощаться с жизнью.
«Вот и всё… Братва за его спиной уже костюм с белыми тапками и гробовщика подгоняет. Сейчас будет „мужской разговор“ на тему „держи себя подальше от моих дочерей, фермер“.»
Меркури мысленно распрощался с ногами, мечтами и, на всякий случай, с душой.
Он поднял глаза — и вот он, мужчина в чёрном, стоял прямо перед ним.
* * *
Он медленно снял очки. Аккуратно сложил дужки, как будто это был ритуал, и посмотрел прямо в глаза Меркури.
В этот момент время как будто остановилось.
Холодный, тяжёлый взгляд, от которого другие могли бы отвести глаза, потупить взгляд, застыть в ступоре.
Но не Меркури.
В тот миг что-то щёлкнуло у него внутри.
Это уже было.
Он знал этот взгляд.
Точно так же на него смотрел человек, которого он когда-то боялся больше всех…
Человек, в чьих глазах не было ни жалости, ни тепла, только железная воля и требование быть сильным.
Тот, кто бил, ломал, но в то же время учил — по-своему.
«Смотри в глаза. Не дрожи. Если дрогнешь — ты слаб. А если слаб — ты труп.»
И Меркури перестал бояться.
Он сам этого не заметил.
Он просто… вспомнил, выпрямился и встретил взгляд лоб в лоб.
Не вызывающе.
Не нагло.
Уверенно.
Секунда.
Две.
Пять.
Молчаливая дуэль.
Никаких слов.
Только взгляд.
И только воля.
Они просто смотрели друг на друга — отец и друг его дочерей.
В этой паузе не звучало ни дыхания, ни шорохов.
Только напряжение, которое можно было резать ножом.
Близняшки молчали.
Телохранители сзади замерли.
Даже музыка в клубе будто приглушилась.
И это был экзамен.
И Меркури…
Не провалился.
* * *
Отец близняшек слегка кивнул, а затем медленно вернулся и уже вновь сидя за массивным столом, скрестив руки и слегка покачивая пальцем по лакированной поверхности, смотрит поверх красных очков прямо на Меркури.
— Ну и какие намерения у тебя насчёт моих дочерей? — прозвучало спокойно, почти буднично, но в голосе чувствовалось давление железобетонной воли.