Дисциплина и Портянки
Шрифт:
«Ухоженная, лёгкая ножка, милые пальчики, которые я был бы не против потрогать… стоп. СТОП, Жон! Ты это щас серьёзно?!»
Я резко отогнал от себя эти мысли и посмотрел в потолок, как будто внезапно задумался о судьбе всего мира… а не о ножке инструкторши.
А Вельвет продолжала:
— Помните: портянка — ваш спаситель. Никакая «супертехнологичная» шняга из Менажери не спасёт от мозолей так, как она. И если вы думаете, что вы «современные охотники» и вам такая допотопная фигня не нужна, то вы — будущие безногие
Блейк всё это время сидела будто окаменев. Но, надо признать, смотрела она на это с куда большей заинтересованностью, чем на гранату.
* * *
«Грязный воротник — это не мелочь. Это признак небрежности. А небрежность — первый шаг к надгробию с надписью: „Он просто не успел пришить белую тряпочку.“» — Джеймс Айронвуд
После лекции и практическому занятию по портянкам вся казарма еще не пришла в себя — она впала в ступор. Но не от усталости — а от тихого осознания, что на этом день ещё не закончился и койкам придется еще немного подождать нас.
— А теперь, — сказала Вельвет, проходя между койками, — следующий урок выживания в условиях реальной академии. Сейчас вы все — сдаёте свое грязное барахло и получаете свежее прямо как вчера, моетесь в душе, а затем мы продолжим урок!
Курсанты поплелись в каптерку, сдали грязное белье, получили свежее и потопали в душевую — не строем, но почти что строем. Там царил лёгкий хаос: кто-то уронил мыло и оно укатилось черт знает куда, кто-то шутил, что зубная паста «Солдат» заставит зубы прослужить ровно пять лет, но в основном все умывались и натирались мочалками так рьяно, словно пытались смыть с себя вместе с грязью всю усталость и напряжение.
Гремели краны, шлёпали шлепанцы по кафелю, где-то хлопнула дверь душевой кабинки. Кто-то зевал, кто-то чихал, кто-то уже не разговаривал — слов не осталось, всё уже давно сгорело на плацу, полосе препятствий, стрельбах и портянках.
Я чистил зубы, глядя в мутное зеркало, и только качал головой. В голове крутилась лишь одна мысль:
«Ну и денёк… а ведь это еще не конец.»
Вернувшись в казарму, курсанты послушно вытащили вновь выданные каптерщиком отстиранные кители. Инструктор кролик же время не теряла и сняв с себя свой китель начала показывать всем, что да как.
— Видите вот этот белый кусок ткани? — Вельвет указала на аккуратную белую полосу, пришитую с внутренней стороны воротника. — Это не часть формы. Это — «подворотничок». И да, по доброте душевной, старшекурсники пришили вам их заранее в первые два дня.
Она сделала паузу и сурово посмотрела по сторонам.
— Потому что все знают, что в первый день с его марш-броском, а также на второй после него вы, бестолочи такие, ничего бы не сделали. Но с завтрашнего дня — вы будете шить их сами. Каждый вечер. Каждый. Гребаный. Вечер!
Кто-то тихо сглотнул.
—
Курсанты переглянулись. Никто не хихикал. Ни один не возразил. Все молча потянулись к ниткам, иголкам и белой ткани.
Эмеральд, которая всю дорогу вела себя дерзко, теперь сидела, покусывая губу, и как-то тупо тыкала иголкой в ткань, время от времени запутывая нить. Меркури, как оказалось, шить вообще не умел, и его «шов» больше походил на пьяный зигзаг.
И тут началась проверка.
Инструктор прошёл мимо койки и взглянул на результат работы курсанта:
— ПЕРЕДЕЛАЙ! Это что такое?! Ты вообще шить не умеешь?! А это что, карта Вакуо?! К следующему вечеру — чтоб было идеально!
В другом углу ещё одному:
— Ты это чем пришивал?! Ногами что ли?! Подворотничок должен быть ровный, как курсант на плацу. Переделать!
Повсюду раздавались окрики и выдохи отчаяния.
А я в это время уже тихо заканчивал. Мои стежки были ровные, ткань натянута точно, никаких бугров, никаких косяков.
Я смотрел на свой результат и думал:
«И всё-таки хорошо, что батя меня заранее этому научил…»
Мой отец всегда говорил: «Зашивать одежду надо уметь. Иначе будешь весь в дырках».
Тогда это казалось банальностью, а сейчас — оказалось спасением.
Ну и да, с моими младшими сестрами на ферме у меня было полно возможностей для практики — рваные штаны и майки были чуть ли не повседневной рутиной.
Помимо собственно самой работы на ферме…
Я выдохнул, прислонился спиной к стенке казармы и дал себе пару секунд тишины.
А потом, конечно же, кто-то уколол палец, кто-то порвал ткань, и жизнь в казарме вновь закипела…
* * *
Более-менее удовлетворившись результатами подшивки подворотничков, инструкторы покинули казарму, а курсанты начали с тяжкими вздохами ложиться в свои койки. Ну или скорее они валились как мешки, моментально отрубаясь.
И вот снова — тот же голос.
Резкий. Залпом. Без пауз.
— ТОВАРИЩИ КУРСАНТЫ! КОМАНДУЮ — ОТБОЙ!!!
И с этим криком — щёлк. Свет погас.
Мгновенная тишина.
Только дыхание. Скрип койки.
И где-то с заднего угла кто-то тихо в голос выдохнул:
— Фуууух…
Я лежал на втором ярусе своей койки. Вытянулся, уставился в потолок. Потолок, конечно же, я не видел — только чёрную пустоту из-за тяжелых штор, плотно закрывающих окна, но это было неважно.
Я закрыл глаза.
«А ведь кто-то в это время балдеет… скачет на дискотеке, пьёт смузи, щупает… чей-то светящийся шинай и считает себя настоящей героиней…»