Дитя любви
Шрифт:
– Он, должно быть, очень любил меня?
Никто не произнес ни слова, и на несколько секунд ее лицо смягчилось, когда она задумалась о том, как этот старик, который ей так нравился, любил ее. Но затем она осознала, что все это значит: она стала богатой, перед ней был открыт весь мир! Ей надо было подождать всего лишь четыре года, а потом это огромное состояние станет принадлежать ей одной!
Я могла видеть, как в ее голове зарождаются безумные планы: она поедет в Лондон, она объедет весь мир, у нее будет свой дом, и никто не посмеет ей
– Не забывай, ты должна подождать, пока тебе не исполнится восемнадцать, сказала я, - а до тех пор все будет по-старому, и к тому времени ты решишь точно, что сделаешь с этими деньгами.
– Четыре года!
– воскликнула она.
– На самом деле это совсем немного, - заметила Харриет.
Она разделяла восторг Карлотты. Харриет обожала строить всякие планы, и почти всегда ее замыслы исполнялись в ее пользу. Она хотела, чтобы состояние Роберта Фринтона перешло к Карлотте отчасти и потому, что, как она считала, потом оно достанется ее сыну Бенджи. Мне следовало бы понять это: Харриет всю жизнь занималась интригами, это вошло у нее в привычку. В душе я боялась этих денег, я чувствовала, что добра они не принесут.
Карлотта захотела съездить в Лондон.
– Здесь стало так грустно, после того как умер Роберт!
– сказала она.
– Он наверняка бы и сам захотел, чтобы мы поехали.
Харриет сочла это хорошей идеей, и все сошлись на том, что она, Грегори, я и Карлотта вместе на несколько дней поедем в Лондон.
– Говорю вам, - сказала Харриет, - во дворце сейчас ужасно скучно. Как это отличается от того, что творилось там во времена Карла! Какие тогда были развлечения! И как милостив был Карл! Между нами, Вильгельм просто грубиян, голландский мужлан. Ходят слухи, что он вообще не умеет говорить!
– Но народ восхищается им, ибо он хороший король, - ответил Грегори, - а это то, что нам нужно.
– Если бы королева не умерла или если б он женился снова...
Грегори покачал головой:
– Никогда, так что за ним на престол взойдет Анна или, может, ее сын Вильгельм, хотя он очень мягок.
– Будем надеяться, что при Анне во дворце будет веселее, чем сейчас, сказала Харриет.
– Не люблю я этих суровых правителей, Карл был совсем другим! Никогда не перестану жалеть о том, что времена его уже давно позади!
Выехали мы в середине декабря. Харриет сказала, что лучше съездить до того, как наступят холода, что бывает обычно сразу после Рождества. Карлотта очень волновалась по поводу предстоящей поездки, хотя то и дело вспоминала о Роберте, и мимолетное облачко грусти касалось ее лица. Прекрасно зная ее, я понимала, что она чувствует за собой некую вину в том, что может радоваться, несмотря на его смерть. Я рада была подметить в ней эту чувствительность. Она была не так уж эгоистична - просто молода и полна энергии, благодаря которой она никогда не сидела на месте, и, если она и принимала восхищение как само собой разумеющееся, это было только потому, что ей это нравилось.
Мы намеревались
Трудно было устоять пред лондонской суетой. Мы, живущие тихой жизнью в деревне, не могли не изумиться при виде этой кипучей энергии, суматохи и радости существования, что бурлили на улицах города.
По словам Харриет, с тех пор, как случился Великий пожар, вид города заметно улучшился, и некоторые здания, построенные Кристофером Вреном, были очень приятны глазу, но совладать с этим шумом и красками не смогли ни чума, ни пожар.
– Какая красота!
– вскричала Карлотта, когда мы проезжали по Странду мимо громадных домов с садами, спускающимися к реке. У ступенек покачивались маленькие лодочки, а все пространство реки было заполнено судами всех видов. До нас донеслась песня паромщика, но тут же потонула в потоке уличного шума.
Харриет показала нам несколько новых кофеен, которые были разбросаны по улицам и наводняли весь город.
– Кстати, - сказала она, - здесь подаются напитки и покрепче кофе, и к ночи гулянье становится неуправляемым.
– А мы пойдем в какую-нибудь кофейню?
– спросила Карлотта.
– Не думаю, что это подходящее место для нас, - сказала я.
Карлотта скорчила гримаску.
– Милая Присцилла, - сказала она, - со мной ты будешь в полной безопасности!
– Она посмотрела на Грегори.
– Ведь вы возьмете меня, да?
Грегори усмехнулся и пробурчал:
– Посмотрим.
Он никогда не мог прямо отказать Карлотте. Мы въехали на Мэлл ", и Харриет вновь принялась вздыхать о днях правления Карла, когда его часто можно было видеть здесь и наблюдать за его игрой в мячи, от которой и пошло название этой улицы.
– Ты бы видела его!
– сказала Харриет.
– Никто не мог так далеко послать мяч, как он! Я слышала от одного старого солдата, что один раз мяч пролетел даже до середины улицы. "Как будто из мушкета пальнули". Да, нынешний король на такие подвиги не способен!
– Зачем вздыхать по старым временам?
– сказала я.
– Надо быть благодарными, что у нас есть король, который вроде бы знает, как обращаться со страной.
– Пусть даже его двор самый умный в Европе?
– Эти парки прелестны!
– вздохнула Карлотта.
– Да, - подтвердил Грегори.
– Мне всегда они нравились, да и все без исключения души в них не чают. Я думаю, народ поднял был восстание, попытайся кто-нибудь лишить его этих парков. Да, как ты правильно заметила, парк Святого Якова просто изумителен, есть, правда, еще Гайд-парк, Спринг-гарден и Малбери-гарден.