Дитя Плазмы
Шрифт:
– О чем ты говоришь, Гуль! Туда нельзя ходить!
– Подожди, Милита! С чего ты взяла, что туда нельзя ходить? – Он все еще удерживал ее за руку, но это давалось непросто. Девушка начинала пятиться.
– Все обойдется, Гуль! Правда, правда! – скороговоркой тараторила она. – Ведь другие привыкают, и ты привыкнешь. А Мудрецам верить нельзя. Они ведь только и ждут этого!
– Чего ждут? Чего, черт побери?!
– Ну… Чтобы мы все пошли за ними. А там, в горах, они тут же обратят нас в свою веру и заставят работать на себя.
– Кто вбил тебе в голову эту чушь? Пилберг?
– Это не чушь! Это правда!.. Гуль, миленький, самое главное –
Гуль с печалью отметил, что первый сентиментальный порыв прошел. Взаимопонимание улетучилось, они снова были чужими.
Здорово же окрутил их всех Пилберг! Да и чего ради он вдруг решил, что Милита обрадуется его предложению? Тоже, нашелся принц!.. Гуль обозлился на себя. За несдержанность, за длинный язык.
– Значит, говоришь, ждет профессор?
Милита испуганно кивнула. Она, конечно, заметила, что с ним что-то произошло, и это что-то моментально передалось и ей. Глаза ее потускнели, красивые губы обиженно поджались.
– Ну так пошли, – сказал он грубовато. Грубее, чем ему хотелось. – Нельзя заставлять ждать такого человека, как Пилберг, верно?
С Пилбергом действительно творилось неладное. Отослав Милиту, он усадил Гуля на единственный стул в мэрии и осторожно чуть ли не на цыпочках приблизился к выходу. Плотно прикрыв дверь, некоторое время стоял, прислушиваясь, словно там, снаружи, кто-то невидимый подкрадывался к дому и профессор должен был обязательно это уловить. Когда он обернулся, Гуль обратил внимание на его побелевшие губы и на опасно блуждающий взгляд.
– Он вернулся, – не то вопросительно, не то утверждающе произнес Пилберг.
– Да, Зуул здесь, – брови Гуля удивленно скакнули вверх. Профессор боялся гостя!.. Это было столь очевидно, что Гулю немедленно захотелось сказать что-то доброе, успокаивающее. – В чем дело, проф? Он самый обыкновенный человек, как вы и я. Ну, может, не совсем обыкновенный… Но лично мне он вовсе не показался страшным. Так что причин для паники нет.
– Значит, тебе он понравился?
Гуль пожал плечами.
– Наверное, да. Но… Я не совсем понимаю вашу политику, так что давайте-ка без обиняков. Чего вы хотите?
– Чего я хочу? – Пилберг задумался над вопросом. Медленно пройдясь туда-сюда, ответил невпопад:
– Узнать… Кое-что узнать… Они сейчас вдвоем?
– Да. Сидят и беседуют.
– Беседуют, – машинально повторил Пилберг. Дрожащие руки он сунул в карманы. – Мда… И о чем же они беседуют?
– О разном.
– О разном… – нараспев повторил Пилберг. Разговор все более напоминал допрос, и Гуль внимательно взглянул на профессора. Мало-помалу напряжение Пилберга передавалось и ему. Ученого-атомщика просто трясло от страха, но подобно многим он прикрывал испуг резкостью фраз, порывистостью движений. Было ясно, что в домик к ним он не заглядывал, но о Зууле тем не менее знал. Гуль недоуменно оглядел помещение, словно надеялся обнаружить какую-нибудь подслушивающую аппаратуру. В самом деле!.. Каким образом Пилберг пронюхал о прибытии Мудреца? Или учуял, как чуют приближение хищника деревенские псы? Или Мудрецы сами нашептали ему? Но зачем?…
– Стало быть, о разном, – снова повторил Пилберг. На озабоченном его лице промелькнула детская растерянность. Гулю стало смешно.
– Он в самом деле Мудрец, проф, поверьте мне! Ему есть о чем порассказать.
– Не сомневаюсь, – медленно и с расстановкой произнес Пилберг. – Абсолютно не сомневаюсь… Этим сказочникам-краснобаям всегда есть о чем поговорить.
– Что-то я вас не понимаю! – Гуль нахмурился. – То есть, я догадываюсь, чего вы опасаетесь, но это же чепуха! Появись у Мудрецов желание покончить с колонией, они сделали бы это в любой момент. И никто бы не сумел помешать им. Ни вы, ни ваше оружие. Вы же знаете, ни огонь, ни пули не берут их. Но дело в даже не в этом. Главное заключается в том, что Мудрецы не питают к нам ненависти. И после всей этой истории с походом и перестрелкой они ограничились тем, что всего-навсего прислали к нам Зуула.
– Зачем?! – Фальцетом выкрикнул Пилберг. – Нам не нужны ни консулы, ни посредники!
– Видимо, они полагают иначе.
Издав нервный смешок, профессор шагнул к низенькому топчану и сел. Сгорбившись, сложил руки на коленях.
– В общем-то я чувствовал, знал, что этим должно было кончиться. Все эти сны с шепотками, галлюцинации средь бела дня… Нас терпеливо планомерно подготавливали к очередной – более радикальной стадии. Мы нужны им, Гуль, вот в чем дело! Нужны!.. – Профессор искоса взглянул на собеседника. Глаза у него были странные – какие-то ошалелые, с искоркой бешенства.
– Они ведь тоже в определенном смысле обреченные, понимаешь? Назад, на землю, им ходу нет, и все, что им остается, это закрепляться здесь. – Профессор развел руками. – А закрепиться они могут, лишь перетянув в свой стан максимальное число потенциальных мыслителей, увеличив, так сказать, массу коллективного разума.
– Вы полагаете, у них коллективный разум?
– Что же еще? Четвертое измерение – это такая мешанина всего… – Пилберг неопределенно покрутил пальцами в воздухе.
– Тут и телепатическое мышление, и пространственная несуразица… Мы ведь знать не знаем, что происходит с человеческим мозгом при переходе из стадии человеческой в стадию Мудреца. И потом, кто сказал, что у них четвертое измерение? Может быть, пятое? Или шестое? А это уже, братец Гуль, куда как серьезно! Тут такое начинается, о чем мы и помыслить не можем!
– Странно… Ни о чем таком Зуул не говорил.
– А зачем ему было пугать вас? – профессор усмехнулся и нервно принялся потирать руки. – Этот парень дело свое знает. Уговаривать людей следует потихоньку, не слишком подталкивая и настаивая. Да и что Зуул? Не он же это все придумал! Зуул – это так… Всего-навсего еще одна проекция. Своего рода трехмерный срез чего-то несомненно большего… – Пилберг поморщился. – То есть, наверное, это можно называть по разному, но так или иначе цель их сожрать нас – сожрать со всеми нашими потрохами.
– Потому-то вы и бегали к ним, – заключил Гуль.
– Потому и бегал, – согласился профессор. – Надеялся высмотреть ахилесову пяту. Не высмотрел. Только ускорил события. Зуул был первым перебежчиком. В любой момент за ним могли последовать и другие. Я хотел предотвратить это любыми способами.
– Да, насчет перебежчиков это вполне реально… – Гуль невольно подумал о Володе.
– Вот именно! И потому – единственное, что может нас спасти, это война с двойниками.
– Война?
– Она самая, – Пилберг с ненавистью покосился на трясущиеся пальцы, порывисто стиснул их в кулаки. – Зачем, спрашивается, мы стреляем друг в друга?