Дитя погоды
Шрифт:
«Ну, как тебе в Токио?» — спросила ты, а я ответил: «Если подумать, то теперь лучше. Дышится легче».
Но всё это было благодаря встрече с тобой. Всё потому, что ты подарила мне нечто ценное.
«Люблю работать Солнечной девушкой...»
В тёмном небе раскрывались огненные цветы. В воздухе пахло ночью и порохом, я чувствовал запах Токио и аромат твоих волос.
В тот день ты посмотрела на меня и сказала с ласковой улыбкой: «Поэтому спасибо тебе, Ходака».
Пот заливал глаза. Голова раскалывалась от боли, будто
Я вдруг заметил, что так и не снял мотоциклетный шлем. Я стянул его, будто сдирая кожу.
Ты подарила мне то, чего у меня не было: надежду, жажду жизни и привязанность. Возможно, любовь. Но главное — смелость. Эта самая смелость и подталкивала меня сейчас.
Наконец впереди показалась железнодорожная платформа станции, похожая на мост. На ней стояли работники, и они изумлённо окликнули меня:
— Эй!
— Нельзя бегать по путям! Стой!
Я молча пробежал станцию, а когда позади остались две другие — Такаданобаба и Синъоокубо, железная дорога вдруг стала гораздо шире. Повсюду были разбросаны обломки деревьев и строительных материалов, на глаза мне постоянно попадались люди, занимавшиеся восстановительными работами.
Они кричали на меня, свистели в свисток, но я не останавливался. Ноги просто несли меня вперёд, грудь вздымалась в такт дыханию, а я думал только о Хине.
Я и сам не заметил, как оказался среди знакомых зданий Синдзюку. Теперь я бежал по путям над большим туннелем, по которому не раз ходил раньше. Люди глазели на мальчика, мчавшегося по рельсам, направляли на меня смартфоны, смеялись и презрительно фыркали.
Я бежал и думал: «А ведь они всё понимают. У них у всех совесть нечиста. Они все живут благодаря чьей-то чужой жертве. Все они получили ясное небо в обмен на Хину».
Как и я.
Огромная, словно крепость, станция Синдзюку надвигалась на меня, оттуда слышался голос, усиленный внутренним динамиком: «Служебное сообщение! Внимание, служебное сообщение! Человек на рельсах!»
Многие люди в спецодежде бросили свою работу и смотрели на меня.
«Проникновение на пути без разрешения... Вероятно, это пассажир. Из соображений безопасности не рекомендуется останавливать самостоятельно... Будет заниматься железнодорожная полиция...»
«Прости, прости», — повторял я про себя и бежал вперёд, через здание станции. Множество железнодорожных платформ, колонн и проводов остались позади.
Прости, прости меня, Хина. Прости за то, что заставил тебя разгонять тучи. За то, что взвалил всё на тебя.
Сотрудники станции и рабочие провожали меня изумлёнными взглядами. Я слышал, как люди кричали: «Осторожно! Стой!» — но никто не пытался меня остановить. Наконец я прибежал к тёмному тоннелю с рядами колонн. Теперь мои шаги по затопленному бетонному полу звучали где-то за спиной, будто за мною гнались.
Я вышел из тоннеля и увидел за многоэтажными домами заброшенное здание в Ёёги.
«Слушай, Ходака...»
Теперь
А я...
Я остановился, лишь когда добежал до заброшенного дома. Я задыхался, грудь тяжело вздымалась и опускалась — мне не хватало кислорода, пот крупными каплями падал с тела в лужу у моих ног, и по воде бежала рябь. Я поглядел наверх. Красные тории на крыше сверкали в лучах солнца.
Почему, почему я тогда не ответил по-другому?
Почему не сказал, что мне наплевать на погоду?
Почему не заверил Хину, что мне всё равно, светит ли солнце или идёт дождь, если она рядом?
Скажи мне, Хина, могу ли я хоть что-то для тебя сделать?
Оказалось, заброшенное здание сильно пострадало от вчерашнего дождя.
Оно и прежде было в плачевном состоянии, но теперь внешние стены почти обрушились, и их обломки попадали даже на пути. Я взобрался на ограду рядом с рельсами, спрыгнул на участок, примыкавший к зданию, и вошёл внутрь через разрушенную стену.
В здании было темно и пахло сыростью. Солнечные лучи проходили через дыры в бетоне и ложились на пол и стены сложным узором. Я побежал вверх по ступеням — на крышу, но оказалось, что на каком-то этаже потолок лестничной площадки обвалился, перегородив путь. Дальше подняться я не мог, поэтому спрыгнул на пол этажа, думая пройти к пожарной лестнице снаружи.
— Ходака!
Передо мной вдруг возник человеческий силуэт. Он приближался, и, когда лучи солнца вдруг осветили его лицо, я выдавил:
— Суга, это вы?
В самом деле, это был Суга. Он сердито уставился на меня.
— Ходака, я тебя обыскался.
— Что... Но почему?
— Ты хоть соображаешь, что творишь?
Я не понимал, отчего он злился, но не удержался и крикнул в ответ:
— Хина пропала!
Суга вытаращил глаза.
— Это всё из-за меня! Потому что я заставил её разгонять тучи!
— Ходака, ты...
— Теперь я должен её спасти!
Резкий вой сирен прервал наш разговор. Я прислушался. Патрульные машины ещё далеко, но мешкать нельзя.
— Мне надо идти! — Я рванул с места, но Суга схватил меня за руку:
— Да стой же ты! Куда идти?!
— Я отсюда смогу перебраться на тот свет! — Я показал пальцем на потолок.
Через его поверхность, усеянную отверстиями, проглядывали красные тории.
На небе тот свет, там я найду другой мир.
— Что ты такое гово...
— Я найду её там, на небе! Надо только по аварийной лестнице туда подняться!
Я попытался уйти, но Суга с силой потянул меня за руку.
— Ходака!