Дитя погоды

Синкай Макото

«Догнал!» — с ликованием подумал я, но внезапно понял, что стою на самом краю обрыва, а солнечный свет ушёл далеко за море.

В тот момент я и решил, что когда-нибудь отправлюсь туда, где он есть.

А оказалось, что там была ты.

 

В ту ночь я увидела сон.

Мне приснилась первая встреча с тобой.

Ты один сидел в «Макдоналдсе» поздней ночью и был

похож на заблудившегося котёнка. А оказалось, что именно ты, потерянный и одинокий, подарил мне смысл жизни.

После встречи с тобой началась моя работа, и каждый раз, когда я прогоняла дождь, на чьём-нибудь лице расцветала улыбка. Я радовалась и охотно играла роль Солнечной девушки. Я сама так решила, винить здесь некого. А когда поняла, чем за это расплачиваюсь, было уже слишком поздно, но я всё равно считаю встречу с тобой подарком судьбы. Ведь повернись всё иначе, я бы до сих пор жила, не в силах полюбить себя и мир вокруг.

Сейчас ты спишь рядом со мной, устав плакать, и на твоих щеках видны дорожки от слёз. За окном стучит неугомонный дождь, а гром гремит, как барабан, где-то вдалеке. На моей левой руке маленькое кольцо — твой подарок. Наверное, первое и последнее кольцо в моей жизни. Я осторожно накрываю этой рукой твою ладонь, и она тёплая, как ночное солнце.

От наших рук будто исходят волны, и удивительное чувство единения охватывает всё тело. Я сливаюсь с миром, горечь и странное счастье переполняют меня.

«Нет», — думаю я через накатившую эйфорию. Я пока не хочу. Я ведь ещё ничего не успела тебе сказать — ни «спасибо», ни «люблю». Я изо всех сил стараюсь удержать уплывающее сознание, собрать чувства и мысли.

Мне нужно подать голос. Я мысленно ищу горло и вспоминаю, как воздух проходит через него.

Ходака.

— Ходака...

Голос слабый и хриплый, он лишь слегка колеблет воздух в комнате.

— Ходака, Ходака, Ходака... Ну же...

Теперь и горло онемело. Я вот-вот исчезну, меня не станет. Из последних сил я стараюсь до тебя докричаться...

— Так что не плачь, Ходака.

Я открываю глаза.

Я спала. Я видела сон.

Я медленно поднимаюсь. Всё вокруг покрыто белым туманом; мелкий дождик моросит, шурша, как тонкая бумага.

Что со мной было?

Не моту вспомнить. Внутри только слабая, еле уловимая горечь.

Рядом летают прозрачные рыбки. Рассеянно поглядывая на небесных рыбок, я вдруг кое-что замечаю. На моём теле, полностью лишённом температуры, находится тёплый участок.

На безымянном пальце. Я подношу палец к глазам. На нём сверкают маленькие серебряные крылышки.

— Ходака... — вдруг произнесла я.

Ходака? От этого слова стало чуть теплее.

Шлёп.

Дождевая капля падает на левую руку с громким всплеском, немного напугав меня. Моя рука, состоящая полностью из воды, колышется, впитывая крупные капли.

Шлёп, шлёп, шлёп.

Капли падают одна за другой, и дрожь пробегает по моему силуэту. Рябь идёт по всему телу, волны сталкиваются друг с другом, образуя новые.

Столько волн моё тело не выдержит, оно разобьётся. Меня охватывает тревога.

И тут дождевая капля падает на мой безымянный палец. Кольцо проходит сквозь него, будто его вытолкнули. Я ойкаю и поспешно подхватываю его правой рукой. Но тщетно: оно проскальзывает и сквозь неё, падает на землю и исчезает. Отчаяние охватывает меня, и в этот момент я вспоминаю о тебе. Чувства вспыхивают с новой силой, но ненадолго: в мгновение ока они блёкнут и постепенно стираются, остаётся только слабая печаль.

Я уже не понимаю, отчего мне тяжело на душе, и просто плачу. Я всё плачу и плачу, а вокруг меня беззвучно плавают рыбки.

Наконец дождь прекратился, а туман рассеялся.

Я стою на равнине. Надо мной невероятно ясное небо, а трава вокруг шелестит и сверкает под ослепительным солнцем. Синее и белое, вода и ветер — всё это я. Слившись с миром, я больше не чувствую радости или печали — просто плачу, не в силах остановиться.

 

Я резко пришёл в себя.

Сердце бешено колотится, а в висках стучит, будто они вот-вот взорвутся. Я весь в поту, а в ушах звенит: кровь в жилах бурлит как неистовый поток.

Надо мной нависает незнакомый потолок. Где я?.. Шум в ушах постепенно стихает, и я различаю сквозь него другие звуки. Чириканье воробьёв, грохот машин, негромкие голоса людей — шум утреннего города.

Хина...

Внезапно я всё вспоминаю и бросаю взгляд в сторону: там должна была лежать Хина.

Я подпрыгнул, обнаружив на кровати только банный халат — пустую оболочку. Сама Хина исчезла.

— Хина! Где вы, Хина!

Я пулей соскочил с кровати, заглянул в туалет, ванную, даже в шкафу проверил, но Хины нигде нет.

— Ходака, ты чего? — Наги проснулся и обеспокоенно обратился ко мне, потирая глаза.

— Хины нигде нет! Нигде!

— Что?! — вытаращился на меня Наги, а затем вдруг болезненно поморщился. — Мне только что приснилось...

— Что?

— Приснилось, как сестра молится о хорошей погоде и взлетает в воздух... А потом исчезает в небе.

Я затаил дыхание. В голове возник чёткий образ: Хина поднимается в небо от тории у заброшенного здания. А ведь мне приснилось то же самое...

Вдруг в дверь громко постучали.

— Откройте! Открывайте! — раздался низкий мужской голос.

Он был мне знаком, и, пока я отчаянно пытался его вспомнить, до слуха донёсся скрежет ключа, проворачиваемого в замочной скважине, и дверь распахнулась.

В номер прямо в верхней обуви ворвались полицейские: мужчина и женщина в форме и рослый человек в деловом костюме и с волосами, зачёсанными назад так, что это было похоже на утиный нос.

— Ты ведь Ходака Морисима?

Мужчина с «утиным носом» встал передо мной, окинул холодным взглядом и показал удостоверение полицейского.