Дитя среди чужих

Фракасси Филип

Но Лиам не сводит глаз с собаки.

Точнее, теперь с собак.

К первой подошли еще трое, все стоят в футе друг от друга, все оскалившиеся.

И все смотрят на Лиама.

Один из новоприбывших, черный лабрадор с грязно-белым пятном на груди, поднимает морду к небу и воет: АААУУУУУУУ!

Теперь со всей поляны: один… потом второй… все больше и больше откликаются с деревьев собственным воем, призывом к действию. Лиаму кажется, их дюжина, может, и больше. Внезапно он не может отделаться от мысли, что

их окружают. Пронзительный, ненасытный настрой воя и само количество откликов заставляют сердце Лиама биться быстрее, а кожу покалывает от страха.

Боже милостивый, ну что теперь?

Лиам подобрал пистолет до того, как последовал за Джимом на улицу, и теперь плавно достает его из-за пояса, позволяя небрежно болтаться сбоку, пальцы танцуют на спуске, пока мужчина раздумывает, в кого из рычащих, бешеных дворняг выстрелить сначала.

А выбор немаленький.

6

Генри выпрямляется на кровати, закрыв глаза. Покачиваясь. Его разум слишком переполнен, чтобы чувствовать, как голова бьется о твердую стену – бум-бум-бум.

Малыш вылез.

Мать злится.

Мать решила, что все они угроза для нее и ребенка, и она сделает все, чтобы противостоять этой угрозе,– пожертвует собой, если потребуется.

Пожертвует Генри?

Легко.

Она близко, достаточно близко, чтобы забрать свое дитя, увести подальше от мужчин и оружий, от возможной смерти.

Это ее дар. Это ее право. Ее и таких, как она. Тех, что живут внизу. Древних, священных существ, которые жили на земле миллионы лет, гораздо дольше, чем люди, заполонившие планету.

Со временем многие силы, многие секреты были утрачены. Загнаны во тьму так, как она и другие, подобные ей, в леса и пещеры, в подземные миры.

Она может призывать насекомых и животных. Она может наслать нашествие змей, чтобы напугать. Запустить тучу воробьев, которая затмит солнце.

Вместо этого она призывает тех, кто голоден, чьи животы скручивает жажда мяса, кто разгрызает трупы и мусорные баки, кого пинают, мучают, сжигают и оставляют на холоде на произвол судьбы.

Она повелевает дичью, живущей в лесу и окружающих его ветхих поселениях, теми, кто живет в переулках и сточных канавах; городскими крысами и канализационными тараканами. Выброшенными, забытыми, как расходный материал.

Она призывает собак закончить то, что начала.

7

– Где Пит? – спрашивает Джим.

Лиам закрывает входную дверь и задвигает засов. Он прислоняется к прохладному дереву, в голове стучит, кровь бурлит. Собаки продолжают выть, но в данный момент у него есть более веские поводы для беспокойства. Во-первых, поскольку Грег почти что помер, а Дженни превратилась в рыдающую психопатку, с деньгами разобраться могут только они с Джимом.

Еще и Пит пропал.

–

Понятия не имею,– говорит Лиам, уставившись на пустые одеяла, где утром лежал Пит – до того, как они допросили Генри, до того, как Грегу выжгли глаза, а лицо превратилось в сморщенную задницу.– Проверю наверху.

Лиам пересекает комнату и поднимается по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз, оставляя Дженни утешать брата, а Джима – решать, что делать дальше.

Дверь Генри закрыта, но не на засов, и Лиам морщится от своей ошибки. Он не помнит, закрыли ли они вообще эту чертову штуку, когда неслись оттуда, испугавшись криков Грега. После всего, что произошло, никто из них не может мыслить здраво.

Он открывает дверь, почти ожидая, что Генри пропал. Или умер, а Пит стоит над растерзанным трупом с окровавленным ножом и ухмылкой Джека Потрошителя.

Но Генри там, на своей кровати, натянув одеяло на колени и крепко прижав его к груди.

– Генри?

– Закрой, пожалуйста,– отзывается Генри, и Лиам слушается, гадая, что так напугало парня, раз он даже не смог открыть дверь и выйти. «Может, вой собак,– думает он.– Я вот точно обосрался».

– Ты услышал собак? Не бойся, это просто дикие дворняжки.

Генри смотрит на Лиама почти что с жалостью.

– Лучше спустись вниз,– говорит он, словно извиняясь.– Думаю, ты им там понадобишься.

Похолодев от тона Генри, Лиам с тревогой сжимает дверную ручку.

– Ладно, приятель. Не волнуйся. Оставайся здесь, в безопасности. Через несколько часов все это станет плохим воспоминанием. Сегодня тот самый день, Генри. Скоро мы уедем, и завтра в это же время ты будешь в «Макдоналдсе» с двадцатью чизбургерами.

Генри одаривает Лиама таким же печальным взглядом. Жалостливым.

– Это вряд ли,– тихо говорит Генри, изучая свои руки.

Лиам не знает, как утешить мальчика, поэтому уходит.

Внизу Джим расхаживает по комнате. Он вопросительно смотрит на Лиама, и Лиам качает головой.

– Пита там нет.

– Черт,– бормочет Джим себе под нос.– Думаешь, сбежал?

Лиам достает пистолет, небрежно вынимает обойму и осматривает. У него полный запас – семнадцать пуль. У Джима 38-й калибр, шестизарядник, скорее всего, тоже полный.

– Не знаю,– отвечает Лиам.– Ты взял с собой дополнительные патроны?

Джим пожимает плечами.

– В кармане есть еще парочка. Я немного торопился. А что?

– Плохое предчувствие,– говорит Лиам.– Может, просто парень напугал.– Мужчина оглядывает комнату и ловит взгляд Дженни.– Как он?

Грег неподвижно лежит на спине, но его дыхание кажется ровным. Дженни сидит рядом, скрестив ноги, и держит его безвольную руку.

– Вряд ли он умрет,– отвечает она.– Но ему очень больно. Его глаза… – Она переводит дыхание и продолжает: – Твою мать, да что мне знать? Очевидно, ему надо в больницу, но я полагаю, вы, подонки, нас не отпустите.