Дивизионный комиссар
Шрифт:
— Странные вы господа, — усмехнулся я, встал из-за стола и забрал у Навина папку с материалами расследования. Нашел коронерское заключение и зачитал причину смерти патрульных: — «Остановка деятельности головного мозга в результате прямого воздействия неустановленной сущности». Еще вопросы?
Высокий детектив мрачно засопел и, решив не оспаривать официальное заключение, зашел с другой стороны.
— К нам поступила информация, — заявил он, — что вчера вы посетили штаб-квартиру профсоюза грузчиков и, используя служебное положение, оказывали
Я зевнул, даже не потрудившись прикрыть рот ладонью.
— Это все? — поинтересовался, вернувшись за стол.
— Вы отдаете себе отчет, что ваши действия могут быть расценены как должностное преступление?
— Вам видней, вы в этом лучше разбираетесь.
— Нам понадобятся письменные объяснения…
— Ограничусь устными, — усмехнулся я. — Так вот, вчера днем я действительно посетил руководство профсоюза грузчиков и потребовал от них немедленно прекратить любую противоправную деятельность. Вчера вечером, используя мою информацию, дивизион по борьбе с организованной преступностью перехватил вагон контрабандных сигарет. А вчера ночью меня попытались застрелить в собственной квартире. Теперь являетесь вы. Мне одному это кажется немного… странным?
Детективы глянули в ответ крайне недобро, но в присутствии весело скалившегося Яна и разинувшего рот от удивления Артура оказались вынуждены крайне тщательно подбирать слова.
— Предоставьте нам письменные объяснения в срок до двух часов дня! — потребовал тот, что повыше.
— А капитан извещен об этом вашем навязчивом желании? — заранее зная ответ, уточнил я.
— Это не имеет отношения к делу!
— Вы полагаете? — Я сделал вид, будто раздумываю над их словами, а потом выдал: — Кстати, о должностных нарушениях! Разве близким родственникам не запрещено работать в одном подразделении?
Шульц и Шульц переглянулись, а потом в голос заявили:
— Мы однофамильцы!
— А не супруги, нет?
— Это переходит все границы!
— Жалуйтесь капитану, — посоветовал я и демонстративно отвернулся к печатной машинке, а когда раздосадованные детективы покинули кабинет, ухмыльнулся. — Клоуны…
— Как думаешь, пойдут они к капитану? — спросил Ян Навин, потирая заросший трехдневной щетиной подбородок.
— Да без разницы.
Визит этот меня не столько обеспокоил, сколько порадовал. Если профсоюзные бонзы решили воспользоваться своими связями в полицейском управлении, значит, удар попал точно в цель. Ничего, дальше больше будет.
— Круто вы с ними, — удивился Артур Левин.
— Так им и надо, — поддержал меня Навин. — Никакой пользы от этих бездельников.
Я укоризненно погрозил Яну пальцем и пояснил пареньку:
— Полиция — это организация, в которой служат очень разные люди. Кто-то берет взятки, кто-то использует свое служебное положение в личных целях, кто-то и вовсе работает на гангстеров. Для выявления преступников в собственных рядах дивизион внутренних расследований просто незаменим, но остальные полицейские
Артур помотал головой.
— Потому что никому не нравится, когда роются в его грязном белье. Потому что не ошибается лишь тот, кто ничего не делает. Каждому есть что скрывать, каждого есть за что прижать к ногтю. И зачастую люди, ответственные за чистоту наших рядов, этим злоупотребляют.
— Et quis custodiet custodes ipsos? — с важным видом выдал Навин.
— Чего? — удивился Левин.
— Кто будет сторожить сторожей? — перевел я старинное высказывание и, задрав штанину, почесал зудевшую лодыжку. Кожаный ремень кобуры слегка натирал кожу, но подобные мелочи не могли заставить меня расстаться с пистолетом.
— Power tends to corrupt; absolute power corrupts absolutely, — заявил Ян и, не сдержавшись, рассмеялся нервным, нездоровым смехом.
— Шел бы ты спать уже, — посоветовал я и поднял трубку затрезвонившего телефонного аппарата. — Специальный комиссар Грай слушает.
Звонил Генри Путель. Он долго и путано нес какую-то околесицу; я зевал и терпеливо ждал, когда же информатор перейдет к делу. В итоге не сдержался и прервал доносившееся из трубки бессвязное бормотанье:
— Ты выяснил то, о чем я просил?
— Нет, — пискнул Генри. — Нет. Пока нет.
— Зря, выходит, я попросил инспектора Крамера тебя не беспокоить? Ну да ладно…
— Подождите, комиссар! — взмолился Путель. — Помните, вы спрашивали о Малое?
— Ну?
— Вчера кто-то из старших Саливанов оценил его голову в десять штук!
— Выходит, Малой в городе?
— Никто его не видел, но бывшие подельники все как один залегли на дно. По мне, так затевается что-то крупное.
Я облизнул губы и очень осторожно уточнил:
— А ты случайно не знаешь, откуда стоит начать поиски Малоя? Просто укажи направление.
— Нет, не знаю, — без промедления ответил информатор, — сами понимаете, у нас разные круги общения.
— Пять сотен, — веско произнес я. — Узнаешь, получишь пять сотен.
— Хорошо, — вздохнул в ответ Генри. — Перезвоню.
— Толку от тебя, как от козла молока! — кинув трубку на телефон, беззлобно выругался я и только вернулся к составлению отчета, как раздался новый звонок. — Специальный комиссар Грай слушает, — привычно представился и перевел взгляд на Артура Левина. — Да, он здесь. В морг подойти на опознание? Хорошо, передам.
— Что-то случилось? — тут же встрепенулся паренек.
— Свидетельница нашлась.
— Здорово! — обрадовался Артур, пропустивший мимо ушей слова «морг» и «опознание».
— Да как тебе сказать. — Я закрыл лицо руками и помассировал веки. — Не очень здорово на самом деле. Она среди неопознанных тел нашлась, так что, сам понимаешь, с Лео нам помочь уже не сможет.
— Но как же так? — опешил Левин.
— Несчастный случай. Ты ее последний видел, поэтому дуй в морг на опознание. Давай быстрей, одна нога здесь, вторая там.