«DIXI ET ANIMAM LEVAVI». В. А. Игнатьев и его воспоминания. Часть IX. Очерки по истории Зауралья
Шрифт:
Не забыть церковного звона в эти праздники. Сам Иван Степанович – кузнец в эти дни поднимался на колокольню. Кости были старые и при подъёме болели, скрипели, руки натружены молотками в кузне, а душа требовала и он тихонько, с остановками поднимался и начинал «священнодействовать». Да, то, что он делал нельзя иначе назвать. Как жаль, что эта музыка не была записана на магнитофон и умерла навсегда. Сначала он звонил в самый маленький колокол, потом быстрым перебором первого со вторым он переходил на второй и так далее, а перед звоном в большой он делал перебор по всем, начиная с маленького, и переходил на сильный звон большим, как на Пасхе. Затем он снова начинал порядок и так несколько раз. А что он делал, когда обедня заканчивалась. Нельзя не умилиться, когда слушаешь Ф. И. Шаляпина, когда он поёт «Прощай, радость» или «Не велят Маше». Вот такое же впечатление остаётся от звона Ивана Степановича. Вот он довёл forte [137] до того, что кажется – треснут колокола, и вот он перешёл на piano [138] – bellcanto [139] , тут – нежный разговор и шёпот листьев, а дальше опять crescendo. [140] Он чародей! Как бы хотелось, чтобы его послушали наши великие музыканты: Мусоргский, Чайковский, Римский-Корсаков, и особенно первый, потому что он именно увековечил в музыке церковный звон в «Борисе [Годунове]», а особенно в «Хованщине» в увертюре «Утро на Москва-реке».
137
forte –
138
piano – громкость в музыке, обозначающая «тихо».
139
bellcanto – здесь техника виртуозного исполнения, характеризующаяся плавностью перехода от звука к звуку.
140
crescendo – музыкальный термин, обозначающий постепенное увеличение силы звука.
В престольные праздники протоиерей с диаконом ездили к знатным людям «с крестом». Звон был как на Пасхе целый день. Люди ходили в гости по домам – собирали рюмки. Конечно, не многие. Повелось это издавна. Зайдут так какие-либо дядюшки, еле шаркающие, перекрестьятся у порога и рекут: «С праздничкём!» Полагалось «привечать» – поднести на подносе по рюмочке. В гости обычно заезжал всегда Илья Петрович. Придёт, сядет у голбца и попросит папиросочку «лёгкого» кушнерёвского. Этим его, вероятно, ещё избаловали в солдатах, когда он был в гвардии на охране «гатчинского узника». [141] За обедом было небольшое застолье богомолок из Кирдов и Баклановой – Анна Ивановна, Мария Ильинична, Варвара Ивановна.
141
Автор имеет в виду императора Александра III, личной резиденцией которого был Гатчинский замок.
Накануне и после обедни в день праздника работала «ярмолька», на которую приезжали кое-кто из соседних «купцов».
Торжественнее всего праздновали «Девятую», хотя по религиозному значению она должна бы иметь меньшее значение. «Девятая» была передвижным праздником и праздновалась в зависимости от дня Пасхи – девятая пятница после Пасхи. Праздник этот был учреждён церковью в почитание «премудрой и всехвальной мученицы Параскевы», которая показала высочайший образец девического достоинства и моральной чистоты, за что и претерпела мучения. В её образе был запечатлён идеал девической женственности и красоты. Понимали ли это только наши Парушки и Паруньки? «Девятая» обычно совпадала с тем периодом передышки в польских работах, когда сев заканчивался, а тяжёлые польские работы были ещё впереди, не считая, правда, полотья, которое могло совпасть, если Пасха была поздней. Празднование «Девятой» по времени года и по близости к Троице, меньше чем через две недели, казалась как бы продолжением или дублированием её и во многом напоминало этот праздник, особенно как его проводила молодёжь: гуляния и игры на лугу. В этот праздник особенно много бывает богомолок из соседних сёл и деревень. Ещё до начала обедни около церкви, в черте церковной ограды и в направлении протоиерейского и пименовского домов вне её собирается большая толпа людей, преимущественно женщины. В глазах рябит от разноцветных платков подшалков, от разноцветных сарафанов. У привязей церкви лошади стояли в несколько рядов. Около церкви на лавочке сидит много нищих: и своих, и из окрестных сёл и деревень. Нищие, всегда ревниво отстаивающие свои позиции и «право» на подаяние, в некоторых случаях поднимающих из-за этого склоки, в этот день допускают к приёме подаяния и других нищих, потому что подающих много и всем хватает подаяний. Обязательным гостем в этот день являлся Екимушко, но не на положении нищего, а именно гостем. [142] Раздаётся звон, и вся эта толпа начинает креститься и приходит в движение. Палатки на ярмарке и магазин Новикова закрываются. Среди толпы появляется баклановский подвижник инокующий с громадным железным крестом на груди, подвешанным цепью к шее с переплётом крест на крест по спине и прикреплённым к железному поясу. Так, древняя Русь времён Новгорода Великого протягивала нам свою руку.
142
См. очерк «Екимушко».
Мы любили этот праздник и всегда жалели, если почему-либо не удавалось присутствовать на нём. Особенно любили наблюдать, как веселилась в эти дни молодёжь, одетая в яркие одежды, жизнерадостная. Под вечер, бывало, пройдёт по главной улице шеренга парней с гармонистом в центре, а поздно вечером вплоть до полуночных петухов где-то далеко, далеко слышится одинокая гармонь.
Празднование первого Спаса проходит в других условиях, чем празднование «Девятой». К этому времени с покосами уже покончено, рожь убрана, но уборка пшеницы, главной зерновой культуры в наших краях, в полном разгаре. На носу пары, которые нужно закончить ко дню Успения, иначе они не будут «растовыми», т. е. сделанными по медицинскому выражению – lege artis – по всем правилам искусства. Всё это мотивы, ограничивающие празднование. [143]
143
В очерке «Престольные праздники в Тече» в составе «Автобиографических воспоминаний» (1965 г.) в «свердловской коллекции» воспоминаний автор уточняет: «Широко разгуляться на празднике было некогда. День обычно гуляли, а под вечер уже отправляли в поля. Впрочем, каждый руководствовался сложившейся для него ситуацией. Празднование в общем получалось сдержанным. Также получалось и у молодняка: поиграли немного на «лугу» и за работу» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 387. Л. 134.
[ [144] ]
Центральным моментом празднования первого Спаса является водосвятие – хождение на реку для освящения воды. Это момент исключительно торжественный и ради него именно и приходят многие в Течу из деревень. Шествие бывает после обедни непосредственно. В Тече на этот случай на реке ставилась палатка на сваях у мостика, где обычно в праздники было большое скопление народа. Шествие направлялось по главной улице в той её части, которая была центральной и лучшей по застройке. Улица на этот раз очищалась от мусора. На водосвятие приезжало верхом на лошадях много мальчиков, которые располагались на другом берегу реки на открытой площадке и у спуска с горы. Шествие двигалось за колонной несущих хоругви, иконы при общем торжественном пении «Спаси, Господи». [145] Теченские самородные песнопевцы были украшением хора, а весь церемониал выполнялся под руководством почётного трапезника баклановского Павла Игнат[ьев]ича. Звон производил лучший звонарь – кузнец Иван Степанович.
144
Там же: «За несколько дней до праздника можно было видеть толпы женщин и девчонок, которые тащили на реку зыбки, ухваты, сковородники, квашёнки, деревянные латки. За ними тащились гурьбой дети. На реке это имущество «чередилось»: протирали песком, по нескольку раз обмывалось в реке, просушивалось и обратно сносилось домой. Дома полы протирались песком, пороги скоблились ножом, рамы обтирались. Всё это носило общее название – «чередить».
«Спасов день» праздновался в том же порядке, что и «Девятая»: некоторое различие было только в порядке богослужения. Во-первых, богослужение совершалось в летнем приделе. Этот придел, его оборудование было детищем протоиерея Владимира Бирюкова. Здесь был устроен новый иконостас и новая роспись икон мастерами екатеринбургского «богомаза» Звездина. Иконостас блестел позолотой, а иконы на нём были расположены в четыре яруса. У двух клиросов стояли массивные иконы в оправах с позолотой. Царские врата имели украшения в виде листьев и цветов, тоже в позолоте. Амвон был выше, чем в других приделах, а задняя стена алтаря имела форму ниши, в которой стоял за престолом массивный семисвечник. На стене против царских врат была икона, изображающая Нагорную проповедь, а по бокам её и над дверями с юга и севера в овалах тоже были иконы. Вверху в куполе просвечивало изображение Бога-отца Саваофа.
Во-вторых, особенностью этого праздника было то, что на богослужении пел хор. Семьи священнослужителей были большими, а дети их голосистыми, и из них составлялся полнокровный хор с басами, тенорами, альтами и дискантами. Находился и свой регент. Пение было партесное и на уровне какой-либо городское церковки. Показателем этого служит то, что к празднику разучивался даже концерт, правда, из года в год один и тот же» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 387. Л. 128–132.
145
В очерке «Престольные праздники в Тече» в составе «Автобиографических воспоминаний» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор уточняет: «Это была колоритная картина, хотя и не такая помпезная, как у И. Е. Репина [автор имеет в виду картину «Крестный ход в Курской губернии» – ред.]. Несли иконы, хоругви к мостику, где обычно устраивалась над водой палатка на мостках, с парусиновым пологом вверху. Были отдельные любители нести хоругви из б[ывших] трапезников. Как всегда в толпе преобладали женщины, а среди них выделялись «богоноски». Мужички в зипунах чаще всего шли сзади, или по бокам. Мальчишки приводили на водопой лошадей, сидя верхом на лучшем коне и заводили лошадей в реку, когда заканчивалось водосвятие. Девушки, одетые в лучшие свои одежды, держались общества женщин, а парни всегда оставались парнями, норовящими «приухлестнуть» за своими «милками»» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 387. Л. 132–133.
Праздник «Введения» – 21-го ноября по церковному уставу был, как известно, напоминанием о приближающемся Рождестве. На утреннем богослужении пелось рождественское песнопение «Христос раждается – славите». Это обстоятельство определяло торжественность праздника. Особенностями праздника являлись, во-первых, то, что он был зимний праздник и часто совпадал с морозами, которые по имени его и назывались введенскими, а, во-вторых, празднование происходило, когда работы по хозяйству были уже законченными. Оставался, может быть, не законченным у кого-либо обмолот, но это была, так сказать, «последняя туча рассеянной бури». Урожай определился, а это в свою очередь определяло размах празднования: был урожай – гуляй во всю, не был урожай – не развернёшься. Чаще всё-таки гуляли и гуляли крепко. Родня съезжалась «на конях, на санях», успевай «ворота тёсовы» открывать. Мороз не при чём: закутаются в шубы, в тулупы, в шали шириной с море – не пробьёшь. В церкви стоят стеной. Воздух – смесь ладана и овчины. Около церкви в три ряда стоят рыжки, бурки, воронки, уже успевшие отдохнуть от летних и осенних работ. Стоят кашевки, дровни с коробами, наполненными сеном или соломой, и вся эта громада после окончания обедни под звон колоколов разъезжается или по домам или по гостям. Любили в этот праздник с шумом и песнями прокатиться на своих отдохнувших рысаках. Бывало и так, что резвачи так махнут на повороте, что вся компания кубарем летит в сугроб, а кучер на брюхе волочится по дороге, держась за вожжи. На свадьбы уже бы запрет до Рождества, но вечеринки устраивали. Несмотря на морозы, любители драк всё-таки ухитрялись пакостить. В урожайные годы всего было вдоволь – еды, пития – гуляли по три дня.
ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 711. Л. 692–700 об.
Часовенные праздники
[1965 г. ]
В больших деревнях существовали часовни, посвящённые тому или иному религиозному празднику. В теченском приходе были часовни в Кирдах в честь Покрова, первого октября, и в Баклановой в честь Димитриева дня, 26-го октября.
В Кирдах часовня была каменная со звонницей и колоколами. Стояла на берегу озера. Обычно под праздник подавалась подвода для членов причта – протоиерея Владимир Бирюкова и диакона Алексея Игнатьева, которые служили всенощную, а в день праздника молебен. Деревня была богатая, и празднование было разгульным. В день праздника причт ездил по деревне «с крестом». Особенностью праздника в Кирдах было то, что на него приезжало много башкиров, у которых кирдинцы арендовали пашни и луга. Башкиры очень любили ездить по гостям и обязательно приезжали со своими апайками. Коран запрещал пить водку, но служители и поклонники его обходили этот закон и охотно «ашали арака» наравне с русскими. Широкому размаху празднования Покрова в Кирдах содействовало то, что к нему большинство кирдинцев заканчивало обмолот хлебов и в мошне населения заводились денежки. На этот счёт было распространено такое изречение: «в мешке денежки шевелятся».
Заветной мечтой у кирдинцев было построить у себя церквь. Эту мечту они осуществили только перед Октябрьской революцией и не надолго.
В Кирдах у нас было много хороших знакомых, например, Пётр Данилович Черепанов, Анна Ивановна и Мария Ильинична, которые при говении останавливались у нас.
Вблизи Кирдов находились покосы теченского причта, известные под названием «Соры».
«Митриев день» в Баклановой.
Эта деревня была от Течи на расстоянии двух-двух с половиной вёрст, если ехать на телегах, с зимой дорога была короче через бор и длиной – версты полторы. В деревне была небольшая деревянная часовенка с маленькой звонницей. В праздник здесь «правилась» служба, как в Кирдах, но другими представителями теченского причта – вторым священником и псаломщиком. Ввиду близости к Тече между обитателями села и этой деревни были большие связи – родственные и имущественные, а поэтому теченцы гостили на празднике у баклановцев. У нашей семьи были связи с этой деревней через старшую сестру, которая здесь учительствовала. Пока в Баклановой не было своей школы, то баклановские мальчики учились в Тече, и по школе у меня жил в этой деревне друг Вася Бобыкин. В этой же деревне жил наш многократный на зимнее время работник, б[ывший] гвардеец при царском дворе Илья Петров Ерёмин, частый гость наш, у которого и мы часто гостили и в часовенный праздник и просто бывая в Баклановой. Всё это были наши деревенские друзья, люди добрые, сердечные с удивительно благородной душой.
ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 387. Л. 136–140.
Находится только в «свердловской коллекции» воспоминаний автора. В «пермской коллекции» отсутствует.
Деревенские водосвятия
[1961 г. ]
За всё время своего существования, люди, помимо бытового употребления воды, по разному относились к ней, у них были различные взгляды на неё, хотя её химический состав оставался неизменным. Ещё задолго до того, как они научились разлагать её на составные химические элементы (H2O), они ввели её в состав своих космогонических представлений и теорий. Отделил Бог воду от земли – так сказано в Библии. Они изобразили её орудием в руках Бога для наказания людей за грехи – всемирный потоп. Они изобразили её стихией, подчинённой власти человека: когда евреи во время скитания по пустыне страдали от жажды, Моисей ударил жезлом по скале и из неё пошла вода; когда на пути движения евреев стало Чермное море, Моисей разделил его, и они прошли по нему «яко по суху». Они приписали воде очистительное и спасительное влияние на человека и создали – у евреев Вифезду, у мусульман – озеро Аллаха – Аллакуль. В классической поэзии появилась священная река Стикс. Страх перед водой и её стихией побудил людей выдумать грозного бога Посейдона, в честь которого до сих пор, несмотря на то, что человеческий разум разрушил уже всякие легенды, по традиции, шутя и играя, совершаются посвящения. Уже после того, как люди разложили воду на её составные химические элементы, поэты и композиторы создали чудесные образцы её в размытых формах: вот пушкинское «Прощай, свободная стихия», его же сказки: «О рыбаке и рыбке», «О царе Салтане»; вот чудесная песня рыбаков из «Аскольдовой могилы» – «Гой ты, Днепр»; вот чудесные творения Римского-Корсакова «Садко», «Сказка о царе Салтане». Да всего не перечислишь. В настоящее время вода, как стихия, предстала перед нами, как ([dynami – по-гречески – ред. ] сила).
Православная церковь придала воде очистительное значение в моральном смысле, сакральное в быту и символическое, как знак принадлежности к христианской вере через таинство крещения. Все виды этих значений раскрываются в обрядах водосвятия, которые учреждены церковью. В силу особых бытовых и природных условий эти обряды получили наиболее полное раскрытие в сельских местностях.
В течение церковного года водосвятия производятся три раза.
Преполовение.