Дизель и танк

Тыналин Алим

— Теоретически это должно сработать, — Звонарев закончил расчеты. — Теплоотвод увеличится минимум в два раза.

— Завтра начинаем делать прототип, — я посмотрел на часы. Было далеко за полночь. — Всем спасибо. Отдыхайте.

Когда все разошлись, я еще раз просмотрел чертежи. Решение родилось из комбинации казавшихся поначалу несовместимыми идей.

Я успел поспать совсем немного, урывками. Когда пришел на работу, Светлицкая сделала мне кофе, заметив, что я совсем осунулся и устал в последнее время.

Я

отправился в обход и почти сразу столкнулся со Звягой.

После возглавления комиссии наш парторг появлялся в цехах все чаще. Его хромающая фигура в неизменной кожанке мелькала то тут, то там, вызывая легкое напряжение у рабочих.

— Товарищ Краснов! — он возник в дверях моего кабинета, потрясая какими-то бумагами. — Почему в третьем цехе расход смазочных материалов превышает нормативы на двенадцать процентов?

Я внутренне усмехнулся. После создания комиссии Звяга с головой погрузился в проверки всего, до чего мог дотянуться.

— Присаживайтесь, Прокоп Силантьевич. Чай? — я достал из сейфа припасенную пачку грузинского.

— Некогда чаи гонять! — отрезал он, но в кресло опустился. — Вот, смотрите…

Я терпеливо выслушал его доклад о нарушениях, попутно отметив, что его проверки никогда не касались действительно важных участков производства. Наживка сработала идеально. Звяга увлекся наведением порядка в общих цехах, даже не подозревая о существовании секретных работ.

— А вы знаете, Прокоп Силантьевич, — сказал я, когда он закончил, — ваши проверки уже дали конкретный результат. Производительность труда выросла на восемь процентов.

Звяга приосанился, его маленькие глаза заблестели:

— Партийный контроль — великая сила! Вот я докладывал в райком…

— И еще, — перебил я его, — есть мнение, что ваш опыт следует распространить на другие предприятия.

— Мнение? — он подался вперед. — Чье мнение?

— Скажем так… на самом верху заинтересовались вашими методами работы.

Звяга побагровел от гордости. Партийный значок на его груди, казалось, засиял ярче.

— Кстати, — продолжил я, — не желаете взглянуть на новый метод организации труда в сборочном цехе? Там внедряется поточный метод работы.

— Конечно! — он схватил свою трость. — Партия должна быть в курсе всех передовых начинаний!

По пути в цех я размышлял, как удачно все складывается. Звяга, сам того не подозревая, создавал идеальное прикрытие для наших работ. Его громкие отчеты о партийном контроле отвлекали внимание от истинных целей производства.

— А вот здесь, — я показывал ему новую линию, — внедрена система качественной приемки. Каждый узел проходит тройной контроль.

— Хорошо! — кивал Звяга. — Очень хорошо! Надо будет включить в доклад товарищу Кагановичу.

Я чуть не поперхнулся:

— Вы докладываете самому Кагановичу?

— А как

же! — он приосанился еще больше. — Партия внимательно следит за развитием отечественного машиностроения.

Это было даже лучше, чем я рассчитывал. У меня и так был выход на высшее руководство. Но теперь у нас будет дублирующий канал, в наши времена это совсем не лишнее. Через Звягу, который сам того не понимая, создавал нам идеальное прикрытие.

— Знаете, Прокоп Силантьевич, — сказал я, когда мы возвращались в заводоуправление, — а ведь вы делаете великое дело. Без вашего контроля мы бы не достигли таких результатов.

Он растроганно покрутил ус:

— Служу трудовому народу! Партия доверила мне, простому работяге, очень ответственное задание.

К концу дня я с удовлетворением отметил, что Звяга окончательно вошел в роль «главного контролера». Теперь он будет настолько занят проверками, отчетами и докладами начальству, что даже не заметит, как под прикрытием обычного производства мы создаем нечто гораздо более важное.

А его связи в верхах… что ж, они могут оказаться весьма полезными. В конце концов, когда придет время представлять результаты нашей работы, поддержка Кагановича лишней не будет.

Я смотрел в окно кабинета, как Звяга, прихрамывая, идет к проходной, время от времени останавливаясь и делая пометки в своем блокноте.

Что ж, теперь он окончательно наш. Сам того не подозревая, он стал важной частью системы прикрытия секретного проекта.

Уже стемнело, когда я наконец добрался до отчетов по испытаниям. В кабинете тихо, только старые часы на стене мерно отсчитывали время. За окном падал мокрый апрельский снег, а желтый свет уличного фонаря отбрасывал причудливые тени на стену.

В дверь тихонько постучали. На пороге появилась Светлицкая, из бухгалтерии, держа в руках папку с документами. Сногсшибательная блондинка, честно говоря, юбка до колен выгодно подчеркивало отличную фигуру.

— Леонид Иванович, вот отчеты, которые вы просили, — она подошла к столу, слегка покачивая бедрами. От нее исходил тонкий аромат «Коти Шипр».

— Спасибо, Вера Павловна, — я протянул руку за бумагами, но она не спешила их отдавать.

— Ой, у вас галстук сбился, — проворковала она, обходя стол. — Позвольте, я поправлю…

Ее пальцы скользнули по шелковой ткани галстука, а затем она вдруг подалась вперед, явно намереваясь поцеловать меня. В этот момент дверь распахнулась.

На пороге застыла Варвара, прижимая к груди папку с чертежами. Ее глаза расширились, а затем сузились, став похожими на два темных омута. Несколько секунд в кабинете стояла мертвая тишина.

— Простите, что помешала, — ее голос звучал обманчиво спокойно. — Я просто хотела показать расчеты по системе охлаждения. Но вижу, что вы… заняты.