Длинная тень греха
Шрифт:
Садиков зажмурился и замотал головой.
Нет!!! Нет, нет, нет!!!
Это невозможно! Этого не может быть! Чтобы на самом взлете и так вот…
Все-таки сглазила! Сглазила его удачу та длинноногая стерва, ворвавшись в его дом со своими проклятыми бумагами. Не хотел же пускать, как чуял.
— Нин… Ты это послушай… Ты не торопись с выводами… Я понимаю, что задолжал тебе за десять лет по алиментам… Но… — ему хотелось плакать, и не просто плакать, а выть и биться головой о стекло машины. — Но я никуда не хочу ехать, понимаешь!!!
— А ведь придется,
— Мою квартиру! Мою квартиру… Кому??? — простонал Садиков.
Он все еще не мог поверить. Ни в то, что его вдруг впервые за последние десять лет покинула удача. Ни в то, что жизнь его, сытая, безоблачная, простая и понятная, вдруг закончилась. Ни в то, что ему придется теперь все это с кем-то делить.
Он так не хотел! Он не этого хотел! Не ради этого всего добивался!
Он вкалывал, как проклятый, для того, чтобы приехала какая-то баба и все отобрала?!
— Ты не можешь! — вдруг взвизгнул он истерично. — У тебя ничего не получится!!!
— Могу и получится, — Нина оставалась бесстрастной. — У меня был хороший учитель — ты, дорогой. У тебя я училась упорству. Училась выживать. Я училась… И, как видишь, у меня все вышло. Я ведь давно за тобой наблюдаю, Сима. И разыскала тебя почти сразу. Только… Только решила ждать. Думала, пускай пройдут годы, пускай. Я заставлю его… Нет, я найду способ вернуть себе мужа, а детям отца. Я ведь изменилась, так?
— Да, — отрицать он не смел, он совершенно не узнал в этой женщине свою обрюзгшую, неумелую жену.
— Вот, — протянула она удовлетворенно. — Теперь тебе не противно спать со мной. Так ведь? Отрицать не смеешь, не зря же я кувыркалась с тобой два часа в постели. Экспериментировала, Сима. Эксперимент удался. Мало того, что ты меня не узнал. Так еще и доволен был безмерно. С мужем разобрались… Теперь о детях. Прежде, чем ты появишься им на глаза.
— Я не хочу!!! — снова взвизгнул он и вдруг начал ломиться в заблокированную дверь ее машины. — Я не хочу никого видеть! Ты не можешь меня заставить, сука!!!
— Могу. Закон на моей стороне, дорогой. Ты мой законный муж. У тебя есть два законных наследника. Все твое — это наше. С законом я дружна, знаю о нем не понаслышке, работаю уже пять лет в прокуратуре, так что думай. Либо ты садишься за решетку как злостный неплательщик алиментов. Либо садишься за аферы, которые вы затеваете со своей носастой любовницей. Не знаю точно, что вы там мудрите, но что противозаконное, чую внутренностями. Либо… воссоединяешься с семьей. — Нина ненадолго замолчала, с явной брезгливостью наблюдая за муками, в которых терзался ее благоверный.
Если бы не дети… Если бы не ее пацаны, которым по дури она врала изначально, а потом уже и изменить
Это существо, размазывающее сейчас слезы и сопли по одутловатому несчастному в своей подло-сти лицу, ничуть в ней не нуждалось. Она, кстати, в нем тоже. Но вот Ромка с Сашкой!
Это было сущее наказание все эти десять лет. Ребята просто грезили отцом, который зарабатывает им на учебу деньги за границей.
За границей областного центра, черт возьми!
Нина презрительно скривилась.
Может, и потянула бы она время. Может, и не стала бы на него давить именно сейчас. Но по тому, что подозревала этих двоих в каких-то аферах, она понимала — нет, пора. Иначе этот подонок сядет в тюрьму со своей темной лошадкой, и ей тогда придется совсем несладко.
Откроется ее ложь. И если на работе все может обойтись, развод оформить никогда не поздно. Но дети!!! Как она станет смотреть им в глаза?!
— Потом мне еще спасибо скажешь, — вдруг пожалела она его по-бабьи. — Станешь жить с семьей. Жена у тебя уважаемый человек в городе. Сыновья отличники, спортсмены. Еще неизвестно, кто кого недостоин. Смирись, Сима. Изменить ты ничего не в силах.
Ее слова падали в него, как вода в вату. Падали и тонули, падали и тонули. Вата набухала, увеличивалась в размерах и… И в какой-то момент он вдруг понял, что не боится. Да, да, не боится ехать с ней — со своей Нинкой, которую раньше едва терпел. Больше боится остаться здесь и дрожать от каждого стука, и в каждой проезжающей мимо машине видеть преследователя. И Галку с ее одержимым желанием идти за деньгами на центральную площадь города он тоже побаивается. Крышу у бабы сорвало, не иначе. А что если…
Что если ему эту новую ситуацию переиначить, а?! Счесть ее удачной в данной дрянной ситуации?! Ведь, если рассудить, то Нинка и в самом деле его от петли спасает. Хорошо, если дело с шантажом выгорит, а если нет?! Это же верная смерть! Смерть во цвете лет. А, уехав домой, что он теряет? Свободу? Так свободы его и Писарев может лишить запросто. И не свободы одной…
— Жрать-то хоть научилась готовить? — буркнул он минут через пять томительной тишины, повисшей в салоне. — Или только над портретом лица потрудилась, а как была неумехой, так и осталась?!
Боже, этому скоту снова удалось ее унизить! Да так, что она моментально сделалась похожа на ту самую — десятилетней давности.
— Научилась, — коротко обронила Нина, поеживаясь от неприятного забытого ощущения. — И в коммуналке больше мы не живем. Не такая шикарная квартира, как у тебя, но отдельная. А в коммуналке прописаны остались, под снос ее готовят. Может, ребята как раз дорастут до того момента.
— Что-то ты им до хрена жилья уготовить собралась! — взвизгнул Садиков, быстро сживаясь с новой ролью. — Под снос им!.. Мою хату им!.. Набаловала!