Длинная тень греха

Романова Галина Владимировна

— Ага! — фыркнул Писарев недовольно. — В горы лазила, а на подоконник не влезет! Ты это, Володь, говори, говори, да не заговаривайся. Ты вот что… Давай-ка ты мне эту девку доставь сюда.

— В разработку? — уточнил на всякий случай помощник, сделав пометку на полях одной из страниц.

— В разработку, в разработку. Выгорит что, нет, там видно будет. Начинать же с чего-нибудь надо. Может, и правда, это она шантажирует нас. А если нет, тогда уже станем думать…

Разработка началась этим же вечером, когда Володя поднял телефонную трубку и набрал домашний номер Олеси Данилец. По голосу угадать он не смог, та ли женщина

звонила или нет, назначая цену за свое молчание. По интонации тоже тяжело было догадаться о ее реакции. Мямлила что-то, заикалась, не хуже Елены Писаревой.

Ну, ничего, подумал Володя, возвращая трубку на аппарат. Прежде чем девица окажется в их подвале, она занервничает, наделает ошибок и может выведет их на кого-нибудь. А если уж совершенной умницей окажется, то сумеет выбраться из всего этого дела и из их подвала заодно живой и невредимой.

Хотя в последнее-то ему совершенно не верилось…

Глава 16

Половину ночи проведя без сна, Олеся вдруг пришла к выводу, что этот непонятный звонок не что иное, как глупый розыгрыш Дэна. Потеряв надежду убедить ее в своих сыскных способностях и сильно на нее за это обидевшись, друг не нашел ничего лучшего, как подшутить таким вот иезуитским способом.

— Конечно, это он! — проговорила Олеся громко в половине третьего, адресуя свою догадку гулкой ночной тишине. — Кому еще это надо?!

Она, конечно, могла бы сомневаться в справедливости своего обвинения, не зарекомендуй себя Дэн мастером на всякого рода розыгрыши. Причем многие из них носили просто садистский характер.

Своей девушке, к примеру, с которой Дэн встречался рекордно долгое для него время — аж целых два месяца, он однажды в порыве великих чувств подложил в постель живую мышь. Девушка, понятное дело, подняла визг на всю общагу. Дэна выставила, и с той поры ближе, чем на десять метров, к себе не подпускала.

А Дэн что? Он недоумевал какое-то время, а потом забыл. С попытками возобновить отношения с этой девушкой он завязал. Но вот с розыгрышами у него завязать все никак не получалось.

Минувшим вечером, видимо, произошел как раз подобный случай.

Успокоившись, Олеся застелила диван, уснула и проспала почти до десяти часов утра. Подняла голову от подушки, будто от толчка, глянула на часы и тут же, вскочив, заметалась по квартире.

Автобус в «Солнечные ключи» отходил в одиннадцать десять. Она вчера звонила из своей приемной на автовокзал и узнавала. Добираться до этого самого автовокзала нужно было на другой конец города. По времени вроде бы и немного, не случись пробок, трамвайных задержек и всяких непредвиденных ситуаций. Как, к примеру, звонок Хальченкова, которому вдруг непременно захотелось с ней переговорить по очень важному делу.

— Я сейчас не могу, Виктор Георгиевич! — взмолилась Олеся, когда тот вознамерился подъехать к ней сию же минуту. — У меня дела… Личного характера, да! Отложить? Никак не могу, да!..

И хотя Хальченков — было заметно по его голосу — сильно обиделся, менять своего решения она не стала.

Не говорить же ему, что собирается навестить Дугова! Виктор Георгиевич непременно увяжется следом, и беседы снова не получится. А она на разговор этот очень уповала. Искренне полагала, что Николай Иванович, очарованный ее природной кудрявостью, не останется глух и нем к ее мольбам. Она что-нибудь придумает, постарается сделать

так, чтобы он был с ней предельно откровенен. Только бы он снова не был пьян…

Она успела!

Мчалась, не разбирая дороги к пригородному автобусу. Мчалась, минуя билетные кассы. Не беда, отдаст деньги водителю. Ноги ползли и скользили по ледяным кочкам разбитой колеи. Ветер обжигал лицо, руки горели от холода, крепко сжимая ручки сумочки. Ничего не замечала.

Вбежала по трем ступенькам в автобус, сунула водителю скомканную сотню и тут же, не дожидаясь сдачи, поспешила в хвост салона.

Народу было мало, и Олеся без стеснения заняла место у окошка. Тут же, пресекая всяческие попытки соседки слева завести разговор, закрыла глаза, притворившись спящей. Та недобро покосилась в ее сторону и тут же переключила внимание на соседа через проход, и до «Солнечных ключей» Олеся добралась в относительном спокойствии.

Выйдя на остановке, она огляделась, вспоминая окрестности, по которым путешествовала в автомобиле Хальченкова.

Место показалось и знакомым, и незнакомым одновременно. Вроде бы те же дома, те же тротуарные дорожки, с большим трудом извлеченные из высоких снежных холмов, и здание аптеки и санатория — все то же. Но как-то при дневном свете все выглядело иначе. Веселее, что ли.

Снег, сверкая под полуденным солнцем, обжигал глаза. Сосны на дальнем фоне за санаторием не казались теперь мрачным и непроходимым частоколом. Лес под порывами ветра перекатывался изумрудной волной, разбавляя унылый черно-белый пейзаж приятной сочной зеленью.

Олеся прошла сначала мимо дома Дугова, исподтишка разглядывая занавешенные наглухо окна.

Там ли он, нет? Может, пьет по-прежнему. Может, спит или вовсе отсутствует.

Она дошла до конца улицы, где та пересекалась с перпендикулярным ей единственным в поселке бульваром и где заканчивались владения санатория. Снова внимательно огляделась и медленно пошла в обратную сторону.

За забором санатория было достаточно людно. Сновали на лыжах по накатанной лыжне отдыхающие. Несколько человек по очереди забрасывали мяч в баскетбольное кольцо. Суетливо бегали от здания к зданию служащие в наброшенных на белоснежные халаты ватниках.

Будто ничего и не произошло! Будто и не погиб здешний хозяин, столько лет здесь властвующий и оказывающий услуги страждущим сверх отведенного лимита.

Олеся с тяжелым вздохом поднялась на крыльцо Дуговского дома и трижды позвонила.

Наверняка снова пьет, подумала она, вслушиваясь в шорохи по ту сторону двери, и тут же погрустнела.

Если ей неприятно было смотреть на оживленную санаторную жизнь, продолжающуюся, невзирая на смерть Марины Хабаровой, каково ему? Из его окон хорошо все видно. Может, потому и занавесился…

Дугов не открывал очень долго. Несколько раз дернулась занавеска на ближайшем к крыльцу окошке, потом отчетливо слышались чьи-то шаги. Они шли из глубины дома, гулко нарастали возле самой двери, потом затихали и снова удалялись. Так повторялось несколько раз.

Олеся терпеливо ждала, не уходила. Да и идти было особенно некуда. Автобус, сделав круг по поселку, поехал в город. Вернется теперь через два часа, так что со временем у нее было в порядке. Подождет…

Дугов открыл ей внезапно. Тогда, когда она уже разуверилась в том, что увидит его сегодня. Открыл, тут же отступил в темноту прихожей и замогильно хриплым голосом обронил: