Длительное убийство лорда Финдли (Доктор Пенн) / Проза.ру - национальный сервер современной прозы
Шрифт:
Минута за минутой, ночь прошла, так и не принеся мне так страстно желаемого мной ужаса. Утром я попросил аудиенции у Чарльза и убедил его заменить разумную жестокость излишней милостью. Что касается Пимблтона, мне пришлось настоять на его увольнении – исключительно из уважения к принципам, на которых держится цивилизованное общество. Человек хотя бы частично благородного происхождения, тем более – сын национального героя, – не то же самое, что обычный правонарушитель, разве нет?
Вот, собственно, и все, что я имел вам рассказать. Да благословит вас бог за ваш дар внимательного слушателя – мы, старики, только
На этом сэр Саймон, выслушав от Мередитта вялые заверения в глубоком почтении, грузно оперся на трость, так, что в паркете осталось от нее указание, поднялся и ушел.
Тени удлинились и слились в серые сумерки. У Пикадилли Ковентри фонарщик, каждый раз поднимаясь по приставной лестнице и спускаясь по ней, один за другим зажег все восемь масляных фонарей. С прогулочных яхт у пристаней Черинг Кросса доносилась музыка.
Лорд Мередитт все ходил из угла в угол гостиной, качал головой и смотрел далеко сквозь мебель и иные видимые предметы, а когда его единожды попытались отвлечь, ответил коротко и очень жестко. Ему требовалось одиночество, ведь его ум производил тяжелую работу. Мередитта выбила из седла разгадка покушения, теперь ему требовалось примирить себя со всем только что услышанным и сохранить в себе чувство, что именно он – первый ум города, знающий все обо всех, и никто не способен обойти его ни в интриге, ни в честном противостоянии. Но мысли о Финдли тускнели в сравнении со жгучей обидой, какую сэр Юэн испытывал, снова и снова возвращаясь мыслью к истории о незаконном сыне Монка. Только сам Мередитт имел право становиться героем истории с загадками и переплетением судеб первых лиц государства! Только он умный! Только он заслуженно окружен уважением! Только он по-настоящему необычный, способный возбудить страх или ненависть человек! Какого черта на что-то претендует бледная моль Пенн?!
Сержант Койн в это время сидел в погребе, скорчившись на полке с сырами, и жевал кусок красного лестера с лепешкой. К нему вниз заглянул Опасный.
– Да хватит тебе, вылезай, он вроде поостыл, – сказал кучер, раздосадованный тем, что в кладовой уже кто-то есть.
– Спасибо, я недавно вылезал, – ответил Койн и улыбнулся разбитой губой.
– Да ну тебя, – махнул рукой Опасный, закрыл за собой дверь, и в погребе снова стало черно.
Трюмной упырь
19 июня, которое в 1688 году пришлось на постный день пятницу, началось для капитана «Памяти герцога Мальборо» Литтл-Майджеса с тревожного сна, без содержания и картин, наполненного ощущением чрезвычайно близких неприятностей. Кэп открыл глаза, поморгал, провел рукой по опухшему лицу в щетине и сел. Его пробудившийся ум сказал ему: чувство тревоги вызвано тем, что ты услышал скрежет крышки люка о комингс, а ведь еще едва рассвело. Для чего матросу, который сейчас полез из чрева «Памяти» наверх, подниматься раньше, если можно подняться позже? Честный христианин никогда так не поступит. Литтл-Майджес еще поморгал, сощурился на изливавшийся из двух кормовых окошек свет и подумал: не стану засыпать, вдруг еще что-то произойдет. И что-то произошло там, на палубе. Некто, обутый в подкованные башмаки, доселе неслышно стовший у полуюта, один, в полной тишине, сорвался с места и побежал на бак. Кэп повернулся
Литтл-Майдежс нацепил перевязь с палашом, взял пистолеты и босой, в сорочке и подштанниках, вышел на ют. Перед ним у люка стоял Джек Треух. Он стоял прямо, на обеих ногах и смотрел на капитана обоими глазами – только одна половина его лица осталась красной и измятой. Далеко, на фор-марсель-рее, по-лемурьи сидел матросик Ларри, который оставался на ночь вахтенным. Он трясся от ужаса и сжимал зубами конец реванты.
– Ты чего встал? – спросил Литтл-Майджес тихо.
– Помер, вот и встал, - ветошным голосом ответил Треух.
– Что ты врешь? – отозвался Литтл-Майджес , но пистолеты на всякий случай поднял.
– От такого нельзя выздороветь, – просипел Треух и шагнул навстречу. Кэп попятился. Глянул вокруг: больше на палубе не было ни души.
– Тебе видней, – проявил покладистость кэп. – Что планируешь делать?
Джек остановился и посмотрел растерянно.
– Мою душу съел дьявол. Теперь что он прикажет, то и буду делать.
– Это логично, - сказал Литтл-Майджес и сглотнул.
– А сейчас дьявол тебе что приказывает?
Треух стал прислушиваться. Он стоял почти неподвижно, хоть и не совсем твердо. С исковерканной стороны лица глаз остался налитым желтой разлагающейся кровью, а радужка тоже собралась складками.
– Ничего не слышу, – вздохнул Джек.
– Что ж, бывает. Отчего бы тебе в таком случае не пойти покачать помпу? – вкрадчиво спросил кэп.
– Можно, – кивнул Джек.
Под дулами двух пистолетов он проследовал к люку и стал спускаться.
– Ларри! – крикнул капитан. Небольшие размеры корвета и хороший голос позволяли ему отдавать распоряжения с кормы на нос, – Дуй сюда, встанешь с ним в пару!
Ларри отчаянно замотал головой, и Литтл-Майджес навел на него один из пистолетов. Парень стал спускаться.
Доктор Пенн вышел на палубу гораздо позже. Проходя ради утреннего моциона с юта на нос, а затем на камбуз он заметил Джека Треуха, который вместе со своими коллегами спешил вверх по вантам. За его работой, тяжко привалившись к фальшборту, наблюдал кэп. К своему утреннему костюму он прибавил только сапоги. На лице — выражение ранней усталости.
– Не выспался?
– спросил Пенн.
– Совершенно.
Док отступил на шаг и выразительно посмотрел на заткнутые за пояс пистолеты – если бы Литтл-Майджес носил их в таком положении всегда, во влажном теплом воздухе он бы быстро заполучил болезненные мозоли на брюхе.
– У нас все в порядке?
– Стараюсь, чтобы так и было.
Обратно Пенн прошел со стопкой сухарей и куском сыра на них. Треух работал на грот-брам-рее, кэп все так же внимательно следил за ним.