Длительное убийство лорда Финдли (Доктор Пенн) / Проза.ру - национальный сервер современной прозы
Шрифт:
– Пенн, какое счастье, что это вы! Пожалуйста, позвольте мне перейти к вам. Они сошли с ума. Они делают что-то очень неправильное. Я хочу уйти от них, пожалуйста.
– Дорогой Мельхиор, мне очень приятно видеть вас снова, – пряча страх за холодностью тона, сказал Пенн. Он догадался, что лишь его неприветливый взгляд удерживает демона от того, чтобы перепрыгнуть на палубу. – Никаких движений. Я отвечаю за жизни людей на этом корабле и своей волей никого из ваших единоплеменников, кем бы вы ни были, сюда не пущу.
Не сводя глаз с собеседника, док медленно пошел к баку сообразно тому, как линкор двигался мимо корвета. Мельхиор вцепился в ванты так, что кожа на его
– Пенн, не шутите так. Вы бы знали, в какой ситуации я нахожусь. Они решили, что им не повредит то, чего они не видят. Они нападают на людей, теперь уже сознавая в полной мере моральную ответственность за это. Они теперь и вправду монстры. Пенн, поверьте мне, я не такой. Я уже несколько дней ничего не ем!
– Я верю, – без выражения ответил Пенн.
Мельхиор почти плакал, но попытался улыбнуться.
– Мне есть, что еще вам рассказать. Я очень многое хочу вам рассказать, это нечто такое, что было бы полезно для вас!
Пенн на несколько секунд задумался. Мельхиор улыбнулся еще теплее и по его щекам скатились слезы.
– У меня остался один заболевший после вашего укуса. Заразно ли это и чем мне его лечить?
– Не заразно, – затряс головой Мельхиор и, рискуя свалиться в узкое черное пространство между бортами, полез в карман. – Все очень удачно складывается, у меня есть с собой хорошее лекарство, от этого случая оно тоже должно помочь. Я надеюсь, они не закончились… Сейчас, одну минуту. Какое счастье, осталось! Вот.
И он протянул Пенну прозрачную мензурку с прозрачным снадобьем. Доку пришлось встать одним коленом на планширь, чтобы принять склянку – левую руку он при этом завел за спину.
– Одна инъекция внутривенно, и все. У вас же есть шприцы? Вы умеете это делать? Теперь я могу перейти?
Мельхиор тараторил, улыбался, а слезы все текли по его лицу.
– Нет, – ответил Пенн и наставил на него пистоль. – Заряжено серебряной пулей, лугару. Я уже сказал, что не могу подвергнуть людей опасности.
На лице демона не появилось ни гнева, ни удивления. Он как будто с самого начала не верил, что все может кончиться хорошо. Пенн уже поднимался на полубак.
– Это линейный корабль. Посмотри в трюмах – там должны быть стойла со свиньями. В хорошей суссекской свинье крови втрое больше, чем в человеке. Режь их, и твоя совесть будет чиста, мало ли что творится вокруг, – стараясь сохранять бесстрастность, сказал док, хотя у него дрожала рука с пистолетом и срывался голос – он не привык поступать таким образом, каким поступал сейчас.
– Я их не отличу! – закричал Мельхиор.
В тот же вдох ветер наполнил отпущенные паруса «Памяти», корвет начал разворачиваться, и полоса воды между Пенном и демоном поползла вширь. Еще через несколько секунд все, кто стоял на палубе, попадали с ног – «Память» врезалась левым углом кормы в штирборт линкора. Треск и грохот. Из развороченного порта линкора вывалилась пушках и с минуту висела на веревках, пока они не оборвались. Двадцатичетырехфунтовое орудие перевернулось в воздухе, вингардом чиркнуло по корпусу корвета, выбило щепу и ушло в воду, дав еще одну тяжелую волну в бакборт. Пенна вовремя схватил за шиворот Пайк и они вдвоем повалились на палубу. От удара пистолет в левой руке дока выстрелил, пуля прошила правый фальшборт и упала в невидимое ночное море. Не вставая, Пенн осторожно разжал кулак правой руки. Мензурка осталась цела.
Литтл-Майджес, едва поднялся на ноги, крикнул матроса – сбегать и проверить, что творится внизу. «Святой Эйдан, святой Николай, только не под ватерлинию, неделю пить не буду», – говорил
– В трюме воды нет! – объявил он.
– Спасибо! – крикнул кэп и начал усердно творить крестное знамение.
– Только выше ватерлинии дыра в бочине вот такая! – добавил матрос и показал руками неопределенно великую брешь.
– Да и хер с ней! – ответил кэп, продолжая сотворять честной крест.
Линкор уходил обратно в туман, и его окна на корме, хоть и не подсвеченные ни единым огнем, были видны еще долго.
Хороший слуга
Утром 17 июня лорд Мередитт и сержант Койн прибыли в Смитфилд. Там, в госпитале при монастыре святого Варфоломея, нашел временное пристанище и плохой бесплатный уход раненый Пимблтон.
Зелено-золотой экипаж медленно продвигался по базарной улочке вперед, зажатый тихоходными возками и телегами. На смитфилдский мясной рынок везли и тащили свежатину. Выглядывая время от времени в окошко, Койн видел людей в рубашках с разводами от старой свиной крови на спине, идущих и едущих в одном с ним направлении. Невидимый для них, за кисейной занавеской, он в полудреме представлял себя на передке хорошо загруженной телеги и думал, что лучше – завести свою ферму или заняться перекупкой. Между людей и телег неторопливо шли большие молчаливые собаки. Они одни легко меняли направление движения в толпе, пробегали под днищем телеги, уворачиваясь от кнута, исчезали и возникали, путались под ногами и мешали повернуть. Опасному потребовалось проявить все кучерское мастерство, пробы пристать к воротам святого Варфоломея. Две псины тоже выпали из всего потока и встали, вяло шевеля хвостами, возле кареты. По неявной причине они не видели разницы между боенным рынком и двором больницы.
Койн выпал из сонных мечтаний оттого, что Мередитт, перегнувшись через его колени, открыл дверь с его стороны. «Ты вперед, а я подожду тебя здесь», – сказал он и толкнул Койна в плечо. Сержант вылез и в нерешительности обернулся. Сэру Юэну понравилось оторопелое выражение его лица: сам он воображал, что похож сейчас на замершего в засаде хищника, идеальное тело из стальных мышц, и что глаза его едва ли не святятся желтым из глубины кареты – потому на лице Койна сейчас видна эта тревога. Между тем, сержант смотрел боевую колесницу своего хозяина, которая еле-еле прошла в ворота, и, встав боком, вместе с парой кобыл перегородила проход и выход, понимал, что тайна их появления здесь умерла и похоронена. Койн так и видел, как по ту сторону каждого из темных окон, выходящих во двор, уже собрались два-три монаха или трудника, как они показывают пальцами, обмениваются мнениями и смеются. Он также ни секунды не сомневался, что по ту сторону каждого второго окна уже назвали фамилию владельца экипажа. «Но где мне знать… Таков, должно быть, план», – подумал Койн и побрел к дверям печального дома.
Пимблтон отыскался во флигеле, стена которого до окон была занесена мусором как снегом. Несчастливый убийца лорда Финдли лежал на койке возле окна, укрытый одеялом до подбородка – так, что Койн не мог видеть, в каком состоянии его рана, и подлинно ли из нее полезли мелкие косточки. Возле одра пахло лилиями и тухлыми яблоками. На соседних койках лежали умирающие – от лихорадки, побоев, огромных плотоядных глистов и бог знает чего еще. Кто-то приподнимался на локте и мутно смотрел в угол у окна, куда пришел гость, тщась развеять свою предсмертную скуку, кто-то испытывал боль в воспаленной голове от шума и начинал громче стонать, чтобы заглушить звук шагов. И только один чудом выздоравливающий в этом питомнике смерти, мрачный джентльмен с ампутацией нескольких пальцев стопы, которую он выставил на воздух, сосредоточенно ловил и давил насекомых на одеяле, не обращая на вошедшего никакого внимания.