Для спящих ночь, для стражи день…
Шрифт:
Она глядела на них жаждущим взором, пока профессор проверял температуру по термометру, висевшему на стене.
— Термометр наверняка испорчен, — сказал профессор, передавая бутылку миссис Оутс, — подержите эту бутылку, а я гляну на него при более ярком свете.
Вскоре он вернулся, повесил термометр на место и запер дверь подвала. Теперь он возглавлял процессию, а миссис Оутс почтительно следовала за ним. Проходя мимо моечной, она на минуту нагнулась возле раковины.
Профессор поставил бутылку бренди на кухонный стол и обратился к Элен:
— Пожалуйста,
Когда профессор ушел, Элен сочувственно посмотрела на миссис Оутс:
— Какое безобразие! Почему бы вам не отлить ложечку, чтобы выпить за здоровье леди Варрен?
— Я бы никогда не посмела этого сделать, — ответила миссис Оутс. — Эта сиделка сразу увидит, что бутылка неполная и наябедничает на меня, а доливать разбавляя водой такую чудесную вещь — просто грех.
Элен восхитилась выдержкой и добродетелью миссис Оутс, когда та быстро сунула бутылку ей в руки и сказала:
— Поскорее унесите это. Только смотрите не уроните.
Как только Оутс осталась одна, обнаружилась тайна ее доблестного поведения: пробравшись в моечную, она нагнулась, чтобы подобрать нечто, спрятанное под раковиной. Счастье постучалось к ней в дверь, и она откликнулась на его зов. Возвратившись в кухню, она улыбнулась, с триумфом глядя на свою добычу, а потом спрятала ее в шкафу среди «пустышек» или «покойничков», как называл их Стефан.
Это была вторая бутылка бренди, и она была гораздо больше первой, литра полтора, как минимум.
Глава 9. СТАРУХА ВСПОМИНАЕТ.
Элен отнесла бутылку наверх и постучала в дверь Синей Комнаты. Сестра Баркер открыла ей дверь. В белом халате, с багровым лицом, окаймленным косынкой, она была похожа на монументальную футуристическую скульптуру.
— А, это вы, — сказала она. — Хорошо, что вы пришли, теперь я смогу немного поспать. Мне необходимо выспаться ночью, если я одна, без сменщицы, должна буду дежурить у этой больной. — С мрачным блеском глубоко сидящих глаз она добавила: — Я все устроила, вы проведете эту ночь здесь. Мисс Варрен присутствовала при этом разговоре с профессором, так что она в курсе, а старуха, леди Варрен, — быстро поправилась она, — не возражала.
Элен подумала, что будет разумнее, если протест будет исходить из официального источника, и сказала:
— Хорошо, сестра, но мне надо быстро переодеться.
— Ах да, вы переодеваетесь к обеду, верно?
Она произнесла это таким напряженным тоном, взгляд ее был таким злобным, что Элен была рада поскорее убраться из комнаты.
«Она ревнивая, — подумала Элен. — А мисс Варрен трусиха. Они обе — слабые звенья. Интересно, какой у меня главный недостаток?»
Как большинство представителей рода человеческого, Элен не замечала своих слабостей и выразила бы горячий протест, если бы ее обвинили в любопытстве, хотя миссис Оутс уже заметила эту особенность ее характера.
Войдя в свою спальню, Элен с испугом отпрянула от двери, увидев какую-то темную массу, которая, казалось, стремится проникнуть к ней в окно.
Она быстро нащупала выключатель и увидела,
«Это дерево словно хочет ворваться в дом. — И хотя оно слишком далеко, чтобы кто-нибудь мог спрыгнуть с его ветки в мою комнату… все-таки я ставни закрою».
Закрывая ставни, Элен видела, что вода льется по стеклу, словно по водосточной трубе, а внизу лежит сад, утонувший во влажной темноте. Порывы ветра терзали деревья. Могучая неукротимая стихия.
Она с радостью задернула занавески и теперь наслаждалась контрастом между тревожным ландшафтом и спокойным уютом великолепной комнаты, обставленной мебелью из спальни покойной леди Варрен, предшественницы больной старухи. Когда покойница сменила свою спальню на фамильную усыпальницу, мебель была еще новой и дорогой и сохранила свое великолепие до сих пор, так как ею никто не пользовался.
Вернувшись из Кембриджа, мисс Варрен убрала изо всех комнат вещи, принадлежавшие ее матери, сложив их в эту комнату, которая считалась запасной. Сама мисс Варрен предпочитала строгий функциональным стиль. Но Элен нисколько не возражала против обилия украшений и безделушек, и ей очень нравилось сочетание терракотового и бирюзово-синего цветов — в этих тонах был выдержан толстый ковер и занавеси из дорогой ткани.
Фотография прежней владелицы комнаты занимала почетное место на мраморном камине. Очевидно она была сделана в восьмидесятые годы прошлого века и изображала приятную даму с завитой челкой: даме немного не хватало лба, но зато у нее было несколько лишних подбородков.
Над фотографией висело зеркало, густо разрисованное внизу камышами, водяными лилиями и журавлями.
Когда Элен подумала, что ей предстоит провести эту ночь с леди Варрен, она искренне пожалела, что сэр Роберт женился вторично.
«Если бы была сейчас жива вот эта, какая из нее бы вышла добрая старушка! — подумала Элен. — Но вообще-то я сама виновата. Зачем меня понесло в эту Синюю Комнату?!»
Элен так захотелось встретиться с доктором Перри и убедить, его вступиться за нее, что она применила тактику Симоны. Обычно Элен надевала к обеду белое летнее платье без рукавов, но сегодня она впервые выбрала свой единственный праздничный наряд — дешевое «маленькое вечернее платье», купленное на Оксфорд-стрит во время распродажи. Художественный, хотя и довольно банальный, контраст между бледно-зеленой тканью платья и пламенеющим снопом волос заставил ее улыбнулась своему отражению в большом зеркале.
— Я должна перехватить его, — пробормотала она, сбегая по ступенькам, внезапно испугавшись, что доктор пришел, пока она переодевалась.
Кроме всего прочего, она должна была поговорить с ним наедине. Это было не очень просто, потому что в любой момент ее могли позвать на помощь, так как ее обязанности были весьма неопределенными. Но она научилась прятаться, делая вид, что занята чем-то важным, и никакой сигнал бедствия не долетел бы до ее ушей в тот момент, когда ее поражала временная глухота.