Дневник ангела-хранителя
Шрифт:
— Конечно умерла бы! — (Пауза.) — Сет, а ты умер бы за меня?
Он, не мигая, глядит на нее. Его глаза серые, как пули, а улыбка — улыбка поджигателя.
— Я убил бы за тебя, Марго.
Она обмирает. Я тревожно шевелюсь на стуле.
Меньше чем через час Сет выволакивает ее из бара и впечатывает в кирпичную стену.
— Я видел тебя! — тычет он пальцем ей в лицо. Марго переводит дух.
— В каком смысле — видел?
— Тот парень. Ты на него смотрела!
— Нет, не смотрела.
— Не лги
— Сет… — Она берет его лицо в ладони. — Я люблю только тебя.
Он дает ей пощечину. Сильно. Потом целует ее. Мягко.
И, как ни странно, она наслаждается каждой секундой этой мыльной оперы.
Я посовещалась с ангелом-хранителем Грэма, пока Марго расхаживала по комнате, заламывая руки и разговаривая сама с собой, придумывая, как все рассказать. Ангел Грэма — Бонни, его младшая сестра, — кивнула и исчезла. Как только я начала сомневаться в ее тактике — почему она исчезла? — Бонни появилась снова, причем не одна.
Это была Ирина, примерно на тридцать лет моложе, с гладким лицом, ясноглазая, в длинном белом платье. Только из спины ее не текла вода. Она посмотрела на меня, протянула руку и погладила меня по лицу. Я прижала ладони к губам, глаза мои наполнились слезами.
— Мама, — сказала я, и она притянула меня к груди.
Спустя долгое время Ирина отступила и обхватила ладонями мое лицо.
— Как ты, милая? — спросила она.
Поток слез помешал мне ответить. Мне о стольком хотелось ей рассказать, о стольком спросить.
— Я так скучаю по тебе. — Вот все, что я смогла сказать.
— О милая, — ответила она. — Я тоже по тебе скучаю. Но знаешь, все будет в порядке.
Ирина посмотрела на Грэма. Я знала: она пришла, чтобы побыть с ним.
— На сколько ты сможешь остаться? — быстро спросила я.
— Ненадолго. — Она взглянула на Бонни. — Я могу наносить визиты только тогда, когда в том есть необходимость. Но мы скоро увидимся.
Ирина вытерла слезы, потом поднесла мои руки к губам и поцеловала их.
— Я тебя люблю, — прошептала я, и она улыбнулась, прежде чем сесть рядом с Грэмом на кушетку, где тот лежал, храпя и капая слюной, и положить голову ему на грудь.
Я ринулась вверх по лестнице, в комнату Марго.
Та стояла перед зеркалом, одними губами произнося неслышные слова.
Я не смогла удержаться.
— Марго! — выдохнула я. — Мама внизу, быстро!
Она не обратила на меня внимания, продолжая репетировать свою речь. Речь, которую я хорошо помнила.
Я знаю, ты очень разочарован во мне, и я знаю, что мама тоже была бы разочарована… — Ее глаза начали наполняться слезами. — Но, как говорила леди Макбет, что сделано, то сделано. Решишь ли ты выгнать меня, зависит от тебя.
Я видела ребенка, когда он был эмбрионом, наблюдала, как он кружится и разворачивается,
Марго закончила свой монолог и еще некоторое время пристально смотрела на себя в зеркало. На мгновение наши отражения слились. Мы были близнецами, находящимися по разные стороны смертности. Только глубина наших глаз была разной. Марго смотрела так, как смотрит человек, приблизившийся к мосту над пропастью. Мои глаза были глазами человека, уже перешедшего этот мост.
Она медленно стала спускаться по лестнице.
— Папа?
Он всхрапнул, все еще во сне. Она позвала снова. Ирина нежно подтолкнула его, и он проснулся. Марго тут же охватил страх. Она надеялась, что Грэм продолжит спать и она выйдет сухой из воды. Он резко сел и огляделся. И увидел лицо Марго.
— Ты в порядке? Что случилось?
Грэм перекатился и пошарил в своих волосах в поисках очков.
— Ничего, ничего, папа, — поспешила заверить его Марго.
Желаемое выдавалось за действительное.
— Иди сюда и сядь, — невнятно произнес он.
Марго послушалась, пряча глаза. Она уже плакала. Грэм добрался до кухни.
— Ты белая как простыня, — сказал он. — Ты хорошо себя чувствуешь? Сядь, я приготовлю чай. Ужасно спать так долго. А мне, знаешь, снилась твоя мама…
— Да? — спросила Марго. Слезы катились по ее щекам.
— Она сказала мне, чтобы я лучше за тобой присматривал. Подумать только! — прокричал Грэм из кухни.
Марго ничего не ответила. Вместо этого она впилась ногтями в бедра, чтобы не заплакать вслух. Я наблюдала, как Ирина приблизилась к ней и обхватила ее за талию.
Когда Грэм вернулся и увидел лицо Марго, то поставил поднос и взял ее руки в свои.
— В чем дело, дорогая? — очень нежно спросил он.
Марго закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Я, стоя рядом с ней, положила руку ей на плечо.
— Думаю, я беременна, папа.
Я отвела глаза. Вид папы, состарившегося в мгновение ока, опрокинувшегося в скорбь, невозможно было вынести. Но подняв глаза и увидев выражение его лица, я поняла: то была не скорбь, не разочарование, не гнев — по крайней мере, он не чувствовал всего этого в отношении Марго.
То был портрет поражения.
И на портрете этом был мазок ребенка его и Ирины, которого они решили не оставлять.
— Успокойся, — прошептала Ирина. — Ей нужно руководство, а не осуждение.
Грэм медленно наклонился клипу Марго, так близко, что она увидела печаль в его глазах.
— Что бы ты ни решила сделать, ты должна взвесить все очень, очень тщательно, не слишком думая о настоящем, но в первую очередь о будущем. — Грэм плюхнулся рядом с Марго и взял ее ледяные, дрожащие руки в свои. — Он любит тебя?