Дневник его любовницы, или Дети лета
Шрифт:
– Это вы, – сказал он.
– Я.
– В Город?
– Да. Продукты кончились, – объяснил я. – А у вас как дела? Поймали психа?
– Еще нет, – ответил мне голос сзади. Я высунулся наружу. Сзади неторопливо приближался Сеня. В одной руке у него была странная небольшая палка, которой он похлопывал по ладони. Электрошокер, что ли? Я открыл дверь и вышел наружу.
– Добрый день! – сказал я приветливо.
– Добрый, – откликнулся Сеня.
Он подошел ко мне вплотную и остановился, поигрывая своей короткой дубинкой. Его
– Напраздновались? – спросил он коротко.
– Не напоминайте, – ответил я, потирая висок.
Сеня нагнулся и впился взглядом в пассажира. Его глазки внезапно расширились, и он велел:
– Из машины выйдите.
Юрик, не вступая в пререкания, вышел из «нивы». Выпрямился во весь свой исполинский рост и застыл, переминаясь с ноги на ногу.
Сеня обошел машину спереди и подошел к нему так близко, словно хотел обнюхать. Пошевелил ноздрями, словно впрямь, принюхивался, минуты три, не отрываясь, внимательно разглядывал лицо Юрика. «Грим, что ли, высматривает?» – подумал я.
Наконец Сеня опустил глаза. Минуту стоял неподвижно, потом вдруг поднял руку, вцепился короткими пальцами в левое плечо Юрика и изо всех сил встряхнул его. Юрик пошатнулся, но устоял.
– Вы чего? – спросил он изумленно.
– Ничего, – ответил Сеня.
Опустил руку и отошел в сторону. Помялся на месте, приказал напарнику:
– Багажник осмотри.
– Вы думаете, псих у меня в багажнике? – спросил я.
– Откройте, – велел Сеня, не вступая в дискуссию. Его глаза продолжали буравить меня, как электросверло. Я пожал плечами, поднял дверцу багажника и отступил в сторону.
– Прошу!
Парень в желтой майке неохотно порылся среди немногочисленных вещей. Поднял голову, встретился взглядом с боссом и отрицательно качнул головой. Сеня снова быстро упустил глаза. Он заметно осунулся за прошедшие два дня. Скулы стали еще более квадратными, а глазки заметно сузились из-за появившихся темных ям под нижними веками. Я ему даже немного посочувствовал.
Сеня подошел к задней дверце «нивы» и спросил:
– Сиденье поднимается?
– Нет, – ответил я.
Сеня перестал постукивать дубинкой по ладони. Распахнул дверь, приложил дубинку к сиденью и медленно провел от одного края до другого. «Прибор! – догадался я. – Теплодатчик, что ли? Я таких не видел…
Еще минуту после этой процедуры Сеня внимательно рассматривал табло прибора. Поднял голову, бросил на меня неприязненный взгляд и затоптался на месте, как конь.
– Нам можно ехать? – спросил я непринужденно.
Он еще немного потоптался.
Сеня напоминал мне бойцового стаффордшира, который видит собаку своей весовой категории, но по какому-то капризу хозяина не имеет права с ней подраться. Сене очень хотелось вцепиться мне в глотку, потому что его вел по следу безошибочный нюх, инстинкт натасканного на добычу пса, но он не мог этого сделать. Поэтому он меня так ненавидел.
– Поезжайте, –
– Спасибо, – ответил я коротко. Сел на свое место, справа от меня на сиденье шлепнулся Юрик.
– Книжку привезите, – шепнул мне парень в желтой майке, бросив на напарника опасливый взгляд.
– Привезу, – пообещал я вполголоса. – Сегодня вечером вернусь и привезу.
Он незаметно улыбнулся мне и отступил, освобождая дорогу. Жалко птичку. Его бы в хорошие руки…
Я тронул машину с места.
– Это ты хорошо сделал, – сказал Юрик вполголоса.
– Что?
– То, что предупредил о возвращении. Незачем вам сталкиваться в твоем доме. Возвращайся попозже, дай им время хорошенько все осмотреть. А еще лучше – возвращайся завтра.
– Так и сделаю, – пообещал я.
До Города мы доехали за пятнадцать минут.
– Где тебя высадить? – спросил я.
– Все равно, – ответил Юрик.
– Деньги-то у тебя есть?
Он хлопнул себя по лбу.
– Ты чего? – удивился я.
– Спецодежду мою сожгли, – ответил он.
– И что? – не понял я. – В чем трагедия? Надеялся ее отстирать?
– Я забыл вытащить из кармана твою пятихатку, – ответил он виновато.
Я вспомнил о пятистах рублях, которые дал Юрику вчера на пляже и рассмеялся. Припарковал машину возле летнего кафе, достал из кармана бумажник, вынул из него пятисотрублевую купюру.
– Посидишь, мороженое съешь, – предложил я. – Когда еще за тобой приедут… Кроссовки-то жмут.
– И не говори, – ответил Юрик. Посмотрел на деньги и нерешительно почесал нос.
– Бери, бери, – подбодрил я. – Не последние.
– Спасибо.
Бумажка перекочевала в карман пассажира.
– Я отдам.
– А как же! – ответил я.
Юрик протянул мне руку и повторил:
– Спасибо.
Я молча пожал его твердую горячую ладонь.
– Егору привет.
– Передам. Только вы с ним еще увидитесь.
Юрик вышел из машины, наклонился к окошку и сделал рукой прощальный жест. Я ответил ему тем же. Он развернулся и, хромая, направился к таксофону, стоявшему через дорогу. Я проводил его взглядом. Потом обернулся, окинул окрестности проницательным оком контрразведчика.
Кажется, чисто.
Впрочем, меня это больше не касается. Свое дело я сделал.
Прежде чем поехать домой, я заехал в банк и перевел на счет Ольги пятнадцать тысяч долларов. В суматохе вчерашнего дня я позабыл об этом, а являться домой с таким грехом на совести мне не хотелось. Заодно перекинул на Сашкин счет причитающуюся ей тысячу долларов. «Нужно все же составить завещание», – подумал я. Недавние события подтвердили старый добрый постулат о том, что человек смертен. Иногда даже внезапно смертен. Нужно позаботиться о том, чтобы Сашка не оказалась у разбитого корыта в случае непредвиденных обстоятельств.