Дневник Курта Кобейна
Шрифт:
спрыгнет с крыши и забалдеет, он вышибет себе мозги, или и то, и другое, и третье
сразу, потому что я НЕ МОГУ СПРАВИТЬСЯ С УСПЕХОМ! О, УСПЕХ! ВИНА!
ВИНА! О, Я ЧУВСТВУЮ СЕБЯ ТАКИМ НЕВЕРОЯТНО ВИНОВАТЫМ!
ВИНОВАТЫМ в том, что отказался от наших самых верных друзей. Тех, кто был
преданным. Тех, кто был среди нас с начала. Те, кто (через десять лет, когда мы
станем такими же незабвенными, как «KAGA GOO GOO»), будут всё ещё
приходить, чтобы увидеть «НИРВАНУ» на воссоединительных
и в парках развлечений. Спонсируемых на пожертвования от подгузников, лысых, толстых и всё ещё пытающихся быть причастными к РО[У]КУ. Мой любимый
неоднократно слышимый мною совет озабоченных идиотов: « Чувак, у тебя всё
идёт просто прекрасно. Твоя группа замечательная. Ты пишешь довольно хорошие
песни, и ты продал кучу дерьмовых плёнок, но, эй, чувак, ты должны привести в
порядок своё личное дерьмо. Не волнуйся и поправляйся». Ничего себе, хотел бы я, чтобы это было так просто, но на самом деле я не хотел всего этого внимания, но я
не ВОЛНУЮСЬ! Это то, что многим людям могло бы понравиться увидеть.
Забавно наблюдать, как рок-личность, которая стала всеобщим достоянием, занимается внутренним саморазрушением. Но мне жаль, что я должен отказать вам
в этом. Я бы хотел волноваться за вас. Возможно, к нашей группе должны бы
примкнуть Крайспин Гловер и другие им подобные. В итоге я покатываюсь со
87
смеху, зная, что получил 30 центов от этого козла. Иногда кажется, будто мы
прекратили незначительное рок-н-ролл-надувательство, потому что я интересуюсь
собой, группой или кем-то ещё не так, как заставили бы нас в это поверить СМИ. Я
думаю, что проблема с нашей историей состоит в том, что она не достаточно
возбуждающе правдивая для того, чтобы быть хорошей. О, и ещё одно. Я не подсел
на героин!
На протяжении последних трёх лет у меня наблюдается довольно непонятное и
доставляющее неудобства состояние желудка. Которое, кстати, не связано со
стрессом, что также означает, что это не язва, потому что жгучая, тошнотворная
боль в моей верхней брюшной полости появляется абсолютно бессистемно. Это как
русская рулетка, я никогда не знаю, когда она появится, я могу быть дома в самой
расслабленной атмосфере, потягивая натуральную ключевую воду. Ни стресса, ни
суеты, а потом БУХ! Как выстрел: снова пришло Время Желудка. Потом я могу
отыграть 100 концертов подряд, глотая борную кислоту, и дать множество
телевизионных интервью, в результате: нет даже отрыжки. У докторов не было
никаких идей, кроме обычной: «Вот, Курдт, попробуй ещё одну пилюлю от язвы, и
давай проглоти эту волоконно-оптическую трубку с видеокамерой на конце в
третий раз (называется ЭНДОСКОП)
угрожать жизни. Попробуй с этого дня есть мороженое. Пожалуйста, Господи! К
чёрту записи хитов, позволь мне иметь свою сугубо индивидуальную, необъяснимую, редкую болезнь желудка, которую назовут моим именем. Наш
следующий двойной альбом можно было бы назвать «БОЛЕЗНЬ КОБЭЙНА». Рок-
опера - всё о рвотных желудочных соках, об освенцимском-грандж-мальчике на
грани анорексии. Прилагая эпическое ЭНДОСКОП-рок-видео.
Я семь месяцев кричал во всё горло каждую ночь. 7-месяцев носился, как
отсталая макака-резус. 7 месяцев отвечал одно и то же на одни и те же вопросы, Херувим, малыш, известный вам по картинке на обороте «Nevermind» -
доказательство того, что фотоплёнка добавляет десять фунтов к вашему весу, потому что я был в одном весе, начиная с того, как у меня было страшное кишечное
гниение. Ну, меня достаточно рвало, возможно, даже слишком, ну, ладно. На
каждого скупого, самоуверенного, обмочившегося, самопровозглашённого рок-
знатока приходится тысяча вопящих подростков.
Надеюсь, что умру до того, как превращусь в Пита Тауншенда
Женьщина
Де-Йа-Ву-Ду
Курдт Кобэйн
Мешок для мусора промышленных размеров, заполненный жидким демеролом, соком сладкой осоки, желудочной желчью крайне умственно отсталого, жертвами
плодного алкогольного синдрома из Коста Меса, у которых отсутствует одна
хромосома от очень опасных примеров того, почему мы станем страной третьего
мира по прошествии лет. Если это - текущее состояние андеграунда, культура
88
молодежи, я скорее удалюсь в свой большой особняк, лаская свой горшок, широкий, как свинья, поедая мороженое «Хаген Дас» с этим мусорным мешком
капельницы, порочные резервуары, погруженный в стекло не золотого аквариума, наполненного английской солью с полной видимостью телевизионного монитора, проектирующего бесконечные метры рыболовных и гольфистских программ, как
«Grateful Dead» через рупор. Расслабленный, лежа нагишом, в одной только
«варёной» футболке, окрашенной мочой Фила Коллинза и кровью Джерри Гарсиа, я
буду так расслаблен и известен, что старик по имени Боб проедет мили, чтобы
посетить меня. Он разорвёт мои геморроидальные узлы и всунется туда. Он умрет, как только войдёт в меня, и все его органы и плохие мысли и желания правды
впитаются в стены моих более низких кишок. Я буду перезаправлен, так
перезаправлен, чтобы подготовить энергию, чтобы бежать пешком к могиле